Демон

– Ой, милая, имей совесть! Такие подробности… я же не расспрашиваю тебя о твоих приключениях! Нет, не надо говорить, что с удовольствием мне расскажешь! Это уже извращение какое-то! Попробуй этого… узнаешь фаленское? Этот виноградник растет на склоне горы, и за сезон там выжимают всего десять бочонков. И все наши! К столу короля! Если только часть вина не украли мои добрые друзья, мои верные подданные. За ними глаз да глаз нужен…

* * *

Адрус лежал на прямоугольной скале, похожей на жертвенный камень. Он был полностью обнажен, а вокруг стояла толпа людей – мужчины в кремовых костюмах, и все – с лицами короля. У каждого в руках был молот – небольшой, но тяжелый, достаточного веса, чтобы вбить в грудь прикованного к камню человека стальной штырь, заканчивающийся изображением головы короля. Острый, как игла, штырь, твердый, как стальной наконечник копья тяжелого латника, но все-таки золотой – у королей не бывает других, золото – символ королевской власти и основа ее. Молот тоже был золотым. Трон без золота – все равно как мужчина без своих мужских причиндалов – вид есть, а дела нет.

Адрус попытался дернуться, оторвать руки и ноги от гладкой холодной плиты, но его будто приклеили – это была магия, это было снадобье, могучее, такое же сильное, как и то, что применяли в Школе Псов. А может быть, даже сильнее. Тот обряд с годами все-таки слабел, этот… этот – неизвестно.

Первый из «королей» с размаху вонзил золотой штырь в грудь Адрусу, боль пронзила тело – все тело, с пяток до макушки, шипучая, горячая, как пламя! Штырь ударился в камень, войдя в худое жилистое тело лишь наполовину, и тогда «король» ударил по изображению своей головы молотом – раз, два, три!

Штырь вошел в камень, будто в плотное дерево, пришпилив жертву, прибив человека к «жертвеннику», как гвоздь прибивает к лаге половую доску. Адрус не мог дышать, не мог двигаться, ему осталась лишь боль, а еще – понимание, что он проиграл! Это заклинание было слишком сильным! Слишком могучим, таким, что он с ним не может справиться!

И тогда Адрус приготовился к смерти. Лучше умереть, чем жить рабом! Никогда, никогда больше он не будет рабом! Даже тогда, когда телом он был рабом, душа его всегда была свободна! Эти же люди хотят отобрать у него душу!

Остается лишь умереть. Эх, Красный… жаль тебя оставлять! Жаль, очень жаль! Опять ты один!

– Что случилось, друг? Почему ты меня не позвал?

Красный дракон возник из ниоткуда, нависнув над «жертвенником», как гора. «Короли» не обратили на него никакого внимания, вбивая и вбивая свои золотые гвозди, и было этих гвоздей в «теле» Адруса уже несколько десятков – блестящих, острых, болезненных, как желтая лихорадка. Головки гвоздей шевелились, лицо короля на каждом из них гримасничало, и все они хором тоненькими голосами вопили: «Ты мой! Мой! Мой! Ты раб! Ты навсегда мой раб! Ты должен делать то, что я скажу! Все, что я скажу! Ты только мой! Навсегда! Мой! Мой! Мой!»

Дракон изогнулся и с грацией кошки щелчком огромных челюстей перекусил одного из королей, собиравшегося вонзить штырь в рот Адрусу. Не пролилось крови, не полетели витки сизых внутренностей – «король» просто исчез, хлопнув, будто рыбий пузырь под ногой смешливого мальчишки-озорника. Потом «умер» другой «король», третий, десятый!

Дракон расправлялся с «королями», будто давил тараканов. Он щелкал зубами, бил лапами, хватал за ноги и хлестал жертвами о скалу! Через несколько минут вместо молчаливой толпы возле прибитого Адруса остался лишь Красный дракон, скалящийся во все свои белые кинжальные зубы.

– Славно поохотился! Давно так не развлекался! – громыхнул дракон и, попрыгав на месте, выдал что-то вроде матросского танца, размахивая крыльями и скрежеща когтями. – Что-что, а путешествовать по снам я умею! Мои собратья от меня отгораживаются, но где им со мной сладить, идиотам! Они лишь могут пускать огонь да махать крыльями! А вот чтобы пролезть в сны – это никак! Стены строят, дураки! Мне одного пука хватает, чтобы разрушить их крепости! Ха-ха-ха… Сейчас, сейчас я тебя освобожу, не переживай!

Дракон протянул передние лапы и сорвал Адруса с «жертвенника». «Гвозди», которые прошили насквозь тело человека, торчали из него со спины – острые, опасные, будто жала гигантских стальных ос. И тогда Красный просто перевернул Адруса вниз лицом и потряс, будто вытрясал из него песок, и магические штыри высыпались, раскатились по каменному полу, извиваясь, будто змеи, и пища, будто крысы. Крысы?!

– Крысы! Крысы! – завопил Красный, распахивая крылья и взмывая вверх, к небесно-голубому куполу, похожему на рисованное храмовым художником небо. – Это крысы! Меня тошнит от крыс!

Адрус вдруг почувствовал, что оцепенение прошло. Он был здоров, полон сил, в него будто закачали энергию – бо́льшую, чем прежде! Ум стал ясным, хитрым и изворотливым, как никогда! В руке тут же очутился меч, в другой – кинжал. Они были золотыми – ведь только золото может биться с золотом, с магическим золотом!