Демон абсолюта

«Это письмо не будет просматриваться цензурой, так что я собираюсь отпустить повода.

Турки не будут возвращаться, у них только 50000 ненадежных войск в Сирии (200000 в Дарданеллах, 200000 на Кавказе, 50000 в Месопотамии), и всей стране они уже осточертели. Ибн Рашид недавно потерпел тяжелое поражение от ибн Сауда[127] (Шекспер, к несчастью, убит в бою): Идриси находится в открытой войне с турками в Ассирии: шериф чуть не объявил уже, что он сам, вали и штаб Хиджаза нашли убежище в Дамаске. Мы послали войска с Канала в Басру для подкрепления (индийские войска там, похоже, шаткие), австралийцы, новозеландцы и некоторые индийцы собираются в Дарданеллы, вместе с французами и армией Йена Гамильтона. Нас оставят здесь, в Египте, с 20000 человек или около того. Французы настаивают на Сирии — которую мы им уступим: остается Александретта, ключ ко всей местности, как вам известно. Это будет голова багдадской железной дороги, и… естественный выход в Сев. Сирию и Сев. Месопотамию: это единственная легкая дорога из Киликии и Малой Азии в Азию и т. д. и т. п. А еще это чудесная бухта и благодаря Рас Ханзиру на юге она может быть сделана неуязвимой. Она отрезана от Сирии, это и не Сирия, и не Малая Азия. В руках Франции она обеспечит верную базу для морских атак на Египет — и помните, что, владея ей, в Сирии, при наличии обязательной службы, можно будет в любое время перебросить 100000 человек через канал за 12 дней, как только война будет объявлена. Синайская пустыня весной не представляет существенного препятствия — да и в любое время, когда железная дорога (что неизбежно) будет построена. Единственное место, откуда флот может действовать против Египта — это Александретта, потому что там нет английского порта, из которого можно ее блокировать. Смирна и Константинополь закрыты островами: в то время как у Александретты во фронте только Кипр, и вокруг вода, слишком глубокая для того, чтобы построить большую морскую бухту.

Если Россия возьмет Александретту, то с нами на Ближнем Востоке покончено. В любом случае, при следующей войне французы, вероятно, будут в Сирии под каблуком у России. Поэтому я думаю, что абсолютно необходимо, чтобы мы удержали Александретту… и благодаря Аманусу мы можем не удерживать ничего другого ни в Сирии, ни в Малой Азии. Верховный комиссар твердо стоит на той же позиции, и генерал Максвелл тоже [6 слов пропущено]. К.навязал нам это: Уинстон кажется неуверенным, и кое-кто — не Грей — возможно, Паркер, в Мин. ин. дел полностью блокирует это. Я думаю, что, возможно, вы сможете двинуть дело.

К. за вами в любом случае. Можете ли вы найти кого-нибудь, чтобы тот намекнул Уинстону, что на берегу есть источник нефти (который рекомендуют многие инженеры, но турки всегда отказываются от концессии), огромные залежи железа под Дьюртиолом, на десять миль к северу, а также уголь? Укажите еще, что это великолепная естественная морская база (нам не нужная, но никто другой не может владеть ею без ущерба для нас).

Если Уинстон поставит вопрос, мне представляется, он его пробьет: особенно с помощью К.

Тогда идите в Мин. ин. дел, если возможно. Укажите, что по Багдадской конвенции Франция отказалась от Александретты в пользу Германии и согласилась, что это не часть Сирии. Клянитесь, что это не часть Сирии — как вы знаете, там говорят по-турецки: и также скажите в Мин. ин. дел (не Паркеру, которого я когда-нибудь убью), что для нас жизненно необходимо удержать ее. Нельзя ставить на то, что Франция всегда будет нашим другом. Если у Ф. будет вся Сирия к югу от Алекс., она должна быть довольна: — сейчас она пытается всучить нам Иерусалим. Не прикасайтесь к нему даже палкой.

Заняв Александретту с 10000 людей, мы будем неуязвимы, и мы оборвем:

I. коммуникации между Малой Азией и Сирией,

II. коммуникации между Малой Азией и Багдадом, где на англичан, похоже, скоро как следует надавят.

III. Мы также освободим Кавказ, особенно после того, как центр Турции переместится в Конью. Думаю, можно ждать турецкого ренессанса, когда турки потеряют Константинополь. Они будут куда более грозными с военной стороны — и меньше с политической.[128]

Эта неделя — нечто особенное. Вы знаете, что Индия обычно контролировала Аравию — и обычно делала это довольно плохо, потому что у них не было человека, который знал бы Сирию или Турцию, и они учитывали только Залив и сохранение мира в глубоком тылу Адена. Так что они связались с Имамом, который в лучшем случае — ядовитый паразит. Египет (то есть некто Клейтон, очень хороший человек) ухватился за семью Идриси, которые являются одновременно сенусситами и ассирийцами, как вы вам известно: и несколько лет между нами было маленькое соглашение. Потом началась эта война, и Индия продолжила старую игру с балансировкой мелких властей. Я хочу стянуть их все вместе и атаковать Сирию со стороны Хиджаза во имя шерифа. Вы знаете, как велика его репутация в Сирии. Это может сделать только Идриси, так что мы разработали прекрасный альянс, давая ему все, что он хотел: и Индия отказалась подписывать. Так что мы их изругали, и, наверное, мы с Ньюкомбом отправимся в Кунфиду его советниками. Если от Идриси будет толк, хотя бы настолько, насколько мы надеемся, мы можем мчаться прямо на Дамаск и зачеркнуть для французов все надежды на Сирию. Это большая игра и, по крайней мере, в нее стоит сыграть. Конечно, у Индии нет ни малейшего понятия, во что мы играем: если мы только сможем добраться до Ассирии, мы сможем сделать остальное — или попытаться».[129]