Демон абсолюта

Его силу составляли исключительно ненависть к туркам и желание свободы, которые, в конечном счете, превращали каждого араба в солдата Фейсала. На условии, прежде всего, что риск будет слабым. Как игрок соглашается на проигрыш, надеясь выиграть, солдат соглашается на смерть, надеясь избежать ее; и доброволец — точно так же, как мобилизованный, за несколькими тысячами исключений. С этих пор для восстания было необходимо, чтобы турки не могли уничтожить ни одно из племен, которое к нему присоединилось. К счастью, пустыня была его союзником.

Лоуренс не позволял своему воображению слишком долго приукрашивать инструменты, которые ему был даны. Вера, как можно больше денег и как можно меньше риска — таковы были условия развития Восстания. Возможно, способность воспринимать миф, не позволяя ему искажать натуру людей, в которых он воплощается — это выдающееся качество вождя, то, что бесспорно отличает его от эпигона, и что объясняет пессимистическую сторону всех, кто ведет за собой людей, какого бы происхождения ни была их изначальная идеология. Дантон, Наполеон, Ленин не обманывались на счет того, чего они могли добиться от народа, от армии, от пролетариата; революционеры 1848 года, 1871 года, напротив, обманывались, с тех пор, как получили власть. Миф Лоуренса поддерживал его, но не ослеплял. Если он воплощался так, что мог разочаровывать, иногда был даже грязным, то, возможно, потому, что так и воплощаются мифы. Лоуренс достаточно изучил когда-то крестовые походы, чтобы знать, что грязное и похвальное лучше уживаются в человеке, чем он обычно считает, и что проблема в том, чтобы извлечь второе из первого. Так истинный вождь не обманывается на счет людей и потому их принимает.

* * *

Встреча с «Хардингом». «Не арабы мы более, но народ». Захват Веджха. Фахри удаляется в Медину, оставляя Мекку в безопасности (см. «Семь столпов мудрости», глава XXIV, XXVI)

Глава Х.

Три недели спустя[293] был взорван первый турецкий поезд.

Из Каира, из Йенбо, из Рабега прибыли офицеры, направления которых в Эль-Уэдж добивался Лоуренс: Джойс, организовавший экспедицию в Рабег; Виккери, командовавший корпусом высадки; Гарланд, учивший обращению с динамитом два отряда египтян и аджейлей. И их начальник Ньюкомб.

Вернувшись из Лондона, он присоединился к армии во время похода на Эль-Уэдж, сопровождая эмира билли, и сказал Лоуренсу: «Не глядите на погоны: чего вы хотели бы от меня?» Еще раз у Лоуренса появилась возможность и способность увидеть, как его признают тем, от кого зависят чьи-то действия.

Гарланд, уехав из Эль-Уэджа с пятьюдесятью бедуинами, добрался до железной дороги после девятидневного похода. Через некоторое время Ньюкомб, воодушевленный им, разрушал рельсы на далеком расстоянии, в двухстах километрах севернее.[294]

Арабы Абдуллы довольствовались тем, что взрывали рельсы, которые легко было заменить; подрывные работы англичан были иной природы. Движение поездов в Медину перестало быть регулярным.

Фахри вновь завладел городом. Он организовал защиту железной дороги. День за днем агенты Фейсала сообщали эмиру о том, что происходило в Медине.

Оазис был слишком бедным, чтобы кормить город, который в мирные времена снабжали караваны из Центральной Аравии, из Дамаска и главным образом с моря. Англичане держали в руках море и порты; Абдулла из вади Аис оборвал маршрут караванов; железная дорога была под угрозой, к тому же ее не хватало для города, из которого Фахри выгнал меньше жителей, чем привел туда солдат.

Ему пришлось забивать боевых верблюдов, потому что он не мог больше их кормить.

Однако они были еще одним транспортным средством в его распоряжении, кроме самой железной дороги. Чем дольше это продолжалось бы, тем более беспомощным он был бы перед Эль-Уэджем, больше, чем перед Меккой, чем перед далекой железной дорогой. Если бы арабы и проиграли новую битву, он не мог бы больше их преследовать.

Когда Ллойд Джордж заступил на министерский пост, он потребовал, чтобы египетская армия перешла в наступление. Он ждал победы над турецкой армией в Синае, которая заставила бы забыть и о Дарданеллах, и о прискорбных потерях при Сомме. Египетская армия ответила просьбой о подкреплении в виде двух дивизий, которое он не мог послать. В декабре она была атакована турецкими силами, отведенными с границы.[295] (Немцы уже давно считали эти передовые позиции необороняемыми). Прибывшая в январе перед основной частью турецкой армии в Газу, она установила за собой мощную сеть коммуникаций, трубопровод и железную дорогу. Ее главнокомандующий, генерал Мюррей, располагал сорока тысячами человек; против него были две палестинские дивизии, одна из Анатолии, другая из Сирии.