Демон из Пустоши

— Ага, — Кузя улыбнулся. Из-под верхней губы выглянули кончики клыков, но все равно улыбка напоминала прежнюю, залихватскую фирменную Кузину улыбочку. И Аверин понял, что улыбается в ответ. И тут его взгляд упал на продукты в руках Кузи.

— А зефир?! — спохватился он. — В буфете должен быть зефир!

— Зефир? — Брови дива сдвинулись домиком. А на лице появилось растерянное выражение. Он не помнит!

— Сейчас!

Аверин бросился на кухню и открыл буфет. Вот он! Коробка зефира, заботливо купленная Маргаритой, лежала на самом видном месте. О чем подумала Маргарита, когда Аверин позвонил и велел срочно купить любимое лакомство Кузи, колдун не знал. Но судя по голосу, экономка обрадовалась.

— Вот, — Аверин торжественно водрузил коробку на стол.

Кузя понюхал ее, смешно шевеля носом, и запустил внутрь руку. Достал розоватую сладость и тут же сунул в рот. Его глаза заблестели, а зрачки превратились в щелки.

— Зефир! — воскликнул он. — Я помню!

— Да, Кузя, это он, твой любимый зефир.

Аверин посмотрел на дива, а потом на дверь спальни, и вздохнул:

— Вот что. Доедай. Завтра обо всем поговорим.

Он вернулся в спальню и лег. Вскоре полоска света из-под двери исчезла. И на кровать Аверина приземлился крупный кот. Потоптавшись по одеялу, он потерся о руку щекой и утробно замурчал. Аверин почесал его за ухом и моментально провалился в сон.

Утром Аверин проснулся от звона разбитой посуды. Грохот дополнял громкий возглас Маргариты. И это как минимум означало, что она уже пришла. Проклятие! Он так и не придумал, как объяснить ей внезапное возвращение «сына»!

Аверин вскочил с кровати и, надев халат и сунув ноги в тапочки, выбежал из спальни.

И тут же услышал тихое и слегка виноватое бормотание Кузи:

— Ну тетушка Марго, не волнуйтесь, я щас уберу все!

Колдун зашел на кухню. Кузя, ползая на карачках, собирал осколки. На нем была надета его любимая домашняя рубашка с котом и петухом. Рубашка висела на диве мешком, зато руки высовывались из рукавов гораздо сильнее, чем следовало бы. Аверин не ошибся: Кузя вырос. Точнее — стал несколько длиннее.

Маргарита, увидев колдуна, всплеснула руками и указала на Кузю:

— Вот! Он очнулся! А я что говорила?! А вы-то парня похоронили раньше времени, Гермес Аркадьевич, — она укоризненно покачала головой.

— Эм… и что ты говорила? — осторожно поинтересовался Аверин. Возможно, придумывать ничего не придется.

— Что он в коме, конечно! Я тут недавно кино смотрела, «Спящая», так и называется, вот там родители тоже отчаялись! А девочка полежала-полежала, да и встала! И выросла за десять лет!

— Выросла, значит… — протянул Аверин. — Ну да…

— И поглядите! Вон Кузьма наш как вытянулся! А худющий… ну а что вы хотите? «Кома!» — Это слово она произнесла с придыханием и добавила, погрозив Аверину пальцем: — А я сразу, сразу все поняла! Когда вы перестали водку это окаянную глушить и начали бегать куда-то. Ясно же, что в больницу. А уж когда велели купить зефир… сразу стало понятно, что выписывают скоро нашего Кузьму! Очнулся!

Услышав про водку, Кузя поднял голову от осколков и мельком взглянул на Аверина. Под этим взглядом колдун слегка поежился.

— Вот что, — перевел он тему, — Кузя действительно очень вырос. По дому в своей старой одежде он еще может ходить, но на улицу, а тем более на учебу — нет. Нам надо купить новую. Поэтому, будь добра, организуй что-нибудь на завтрак, и мы поедем по магазинам.

— На учебу… ох, сколько же тебе, бедняжке, догонять придется… а тезка-то твой, Кузенька, пропал, сбежал, видать, пока Гермес Аркадьевич тут… — Она осеклась, поняв наконец, что наговорила лишнего.

— Никуда он не сбежал. — Аверин строго посмотрел на экономку, и она виновато опустила глаза. — Я его отдал… Владимиру, на время. Заберем сегодня. Кузя ведь скучал без кота. Да, Кузьма?

— Скучал, — широко улыбнулся Кузя. — Вы не представляете, как я без кота скучал!

Маргарита протянула руки и сграбастала Кузю в объятия.

— Кощей… ну как есть кощеюшка, — она слегка отстранилась, продолжая сжимать его плечи. В глазах заблестели капельки слез.

— Тесто я с вечера поставила. Как чувствовала. Булочек сейчас напеку. Наешься хоть по-человечески после своей больницы.

Всю дорогу Кузя вертел головой, высовывался в окно по пояс и издавал радостные возгласы, узнавая что-то, о чем успел забыть.

— Вот что, — сказал Аверин, когда они подъехали к торговым рядам, — сейчас подберем тебе одежду, и я поеду в Собрание. Надо кое с кем переговорить. Хорошо?

— Ага, — улыбнулся Кузя. — Мне самому домой или вас подождать?

— Хм… — Аверин задумался. — Я тебе вызову такси. А то, чего доброго, заблудишься или попадешь в историю.

— Ладно. Эх, жаль, что моя одежда уже негодная. Зачем я так вырос, а? — Он печально посмотрел на любимую синюю рубашку, точнее — на торчащие из нее руки. — Куда ее? Не выбрасывать же?

— Можно отдать бедным.

— Бедным? — не понял Кузя. — Это как?

— Бедные, Кузя, это те, у кого нет такой красивой рубашки, как у тебя, а они бы хотели ее иметь.

— А, понятно. — Кузя показал зубы. — Как дивы в Управлении.