Демон на Явони

Этого и по карте нельзя было понять, знали такую подробность, лишь несколько охотников и «отшельники», заканчивающие в это время усилия по доставанию «Газели» из трясины.

Возможно, узнай они, что хотел показать «Лука» между двумя валунами, уже и настигли бы беглецов, но все выстроилось несколько по-иному…

Сапоги были упущены, Лиза водворена на берег, в замешательстве задумавшись: «А собственно, что значит «принести в жертву»?». Саму суть она понимала, но вот тонкости процесса оставались скрыты. Ну, скажем, что бы вскипятить воду, нужно налит ее в чайник и поставить на огонь, а что произойдет с водой и с тем, что в ней находится, и почему — не очень, то есть, в чем выразятся последствия принесения такой жертвы для нее, она не понимала.

Далее ее пытливый ум продолжал поиск ответов, сбивая ее с мыслей о происходящем: «Если так важно приносить жертвы, даже не думая о последствиях и своей судьбе после этого, значит, это настолько важно, что приносимая польза сама по себе должна быть весомее цены испытываемого страха… Только не похоже, что убить человека было хорошим делом! Если так важно принести меня в жертву…, а почему именно меня, я ведь не считаю себя хорошей девочкой? Если так важно и не страшно за то, что будет потом, почему они сами себя не приносят? Наверное, они не подходят… Наверное потому, что уже выросли из возраста, когда это можно делать… Хм… Никогда о таком не слышала от бабушки… Вот свечка в церкви — это бескровная жертва и батюшка говорил, что такие жертвы Богу угодны, а самая лучшая: «жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит!»[27] — вот! «Сердце сокрушенно и смиренно» — что это значит? Интересно, это больно сердце сокрушать? Когда убивать будут, наверное, больно, ведь когда просто бьют — больно…, но ничего, главное за бабушку отомстить, они еще пожалеют!»…

Солнце клонилось к закату, нужно было спешить, поэтому ни выжимать промокшую насквозь одежду, ни тем более, сушиться никто не стал, Волков настолько выбился из сил, что их хватило только на пару подзатыльников Лизе и столько же желчных фраз, закончившихся третьей: «Ничего, скоро прирежу тебя, как барана и дело с концом!». Буквально после этих слов, невдалеке перед ними проревел двигатель, какой-то колымаги с оторванным глушителем. Дороги видно не было, до нее было метров пятьдесят, максимум сто, понимание чего подбодрило негодяев — все выглядело успешно и получалось вовремя. Интересно, что звук этот издавал трицикл отца Иоанна, спешащего на помочь братьям, который был уверен, что все будет происходить недалеко от Полново, поскольку именно оттуда поступили последние вести.

Останься батюшка на этом месте, то можно было многого избежать, но на все воля Божия! Через три минуты трое вышли на дорогу, имея вид потрепанных осажденных воинов, сбежавших из только что освобожденной крепости.

Впереди них в ста шагах возвышалась гора, хотя в общепринятых понятий — высокий холм с довольно отвесными склонами, покрытыми молодой и плотно растущей травой. Самый верный вариант подняться на верхушку представлялся по пологой части холма, расположенной сбоку слева. Волкова посетила легкая нерешительность, смешавшаяся с растерянностью, как будто растерявшись, а может быть, осознав, что именно сейчас нужно будет что-то совершать, он не мог сориентироваться с чего начать.

Роман же напротив держал себя в руках, был сосредоточен и напряжен важностью момента:

— Ну что двинули?

— У нас дров нет!

— Забудь. Ты жрец, тебе дрова не нужны! Я слыша голос «мамы»…, но это не мама! Сейчас он говорит, что действовать нужно быстро, иначе нам помешают… — Смысловский, сказав, последнюю фразу, взглянул на «Карлика» и пробранный до самых пят его неожиданно твердым и злым взглядом, втянул голову в шею. Волков смотрел на него прожигающим насквозь глазами, потрескавшимися лопнувшими сеткой кровавых сосудиков, поверх уже высохшей на коже воды, кое-где оставшейся капельками, выступил пот, глаза его утонули в черных кругах и заблестели, быстро увеличивающими толстыми красными прожилками вен, теперь изрезавшими всю слизистую глаз. Его и без того бледное лицо, потемнело и могло показаться почти посиневшим, оттекшая от губ кровь, выкрасила своим отсутствием их в серо-бледный цвет. Волосы, прилипшие к лбу, друг другу, словно намазанные толстым слоем геля, повторяли, не совсем удачную и правильную форму головы, уши выделились на этом фоне и слегка вытянулись вверх, приняв причудливую форму.