Демон против правил

Маркус выхватил один из своих амулетов и действительно стал раскачивать его под самым носом у Экатора, явно стараясь его заворожить.

– Зачем это? – почти испуганно спросила Витория, понимая, что это один из артефактов работорговцев. С помощью этого амулета маленьких демонов удается одурманить так, что их хвост безвольно падает на пол. Тогда можно пригвоздить его иглами и сковать в колодки, пока воля хозяина не падет. Зачем дурманить Экатора, она совсем не понимала.

Маркус ей не ответил, только жестом попросил подождать, продолжая дурманящее заклинание. Он смотрел на ошейник и все никак не мог понять, получается у него или нет. Прав он или расслабленное сознание Экатора ослабило гнев артефакта. Одно его радовало – демон снова стал серым, а гости вокруг облегченно вздохнули, понимая, что самое страшное уже позади.

Здесь действительно были все свои, слишком много знающие и понимающие, хоть и приближенные к королю. Про ошейник Экатора они тоже знали, уж слишком часто последнее время он давал о себе знать.

– Дикая напасть, – обзывали все этот страшный ошейник. Даже мастер Элибан постоянно ругал эту красную дрянь, потому и первым охнул, когда понял, что она пришла в движение.

Словно кончик хвоста, край ошейника вдруг стал расплетаться. Как петля на шее, развязываться, втягивая длинные темные нити, оставляя при этом каплю крови, когда нить вырывается из кожи.

– Что это? – тихо спросила Витория.

– Это и есть его хвост, – пораженно ответил Гарпий, понимая, что именно происходит у него на глазах. – Вот почему он не вырос снова. Он был уверен, что он есть.

– Только безжалостный Лио-Йен мог такое сотворить. Натравить на демона его собственный хвост, – прошептал Реоран де-Виран, что тоже был здесь.

Витория охнула, но ничего не сказала, все еще не веря в страшную жестокость своего отца, но хвост, расплетаясь, чернел, становясь обычным демоническим хвостом, и падал на пол тонким обрубком, что тут же сворачивался в иссохшую шкурку.

Экатор неспешно выдохнул и закрыл глаза, крепче прижимая к груди книгу. Он еще не понял, что именно произошло, просто пытался ровно дышать, а Витория ловила его за руку и обнимала, целуя в темные еще губы.

– Люблю тебя, люблю, – шептала она, прижималась всем телом к книге и обнимала его, без всяких клятв точно зная, что только он может быть ее мужем, что только за ним она пойдет куда угодно, только ему она позволит быть первым, только с ним она будет второй.

У нее наворачивались слезы и катились по щекам, но она улыбалась, когда он открывал черные глаза и смотрел на нее немного виновато и робко, еще и брови поднимал, словно говоря: «ну вот, опять я все испортил».

– Дурак! – заявила на это Бата, но ее уже никто не слушал, потому что они сидели вдвоем на полу и целовались под аплодисменты гостей, потому что даже книга клятв сияла, начиная новый род и соединяя первую пару в единое целое.

Они целовались, чтобы потом смущенно принимать поздравления и убегать вдвоем в спальню. Благо убежать им позволили очень быстро.

– Ты невыносим! – заявила Витория, заперев спальню, а потом обернулась с такой усмешкой, словно собиралась его изорвать на части.

Еще пару недель назад Экатор бы испугался этого взгляда, а теперь улыбался в ответ, неспешно убирая булавку галстука в сторону и расстегивая сюртук. Так медленно, словно соблазнял ее.

Так, в сущности, и было. Она облизывала губы и приближалась, а потом хватала его за рубашку и тянула к себе, чтобы поцеловать так страстно, как при свидетелях не посмела бы, чтобы кровь вскипала, а изморось покрывала окна.

Он развязывал ее корсет и отбрасывал его прочь, чудом не разрывая шнуровку. Она скидывала сюртук, расстегивала рубашку и замирала, глядя на него.

– Ты настоящий демон, – шептала она. – Невыносимый, вредный демон.

Она провела рукой по его ключице и слизнула каплю темной крови с серой кожи. Там, где еще совсем недавно был ошейник, виднелась светлая полоса. Она все еще ее пугала, потому Витория осыпала шею поцелуями, слизывая кровь там, где та появлялась мелкими дразнящими бусинами, и задыхалась от полноты чувств.

– Ты очень плохо себя вел, – шептала она томно. – Так плохо, что я даже не знаю, как тебя наказать.

– Клевета, – отрезал уверенно Экатор. – Я всегда веду себя безупречно!

– Только забыл добавить «госпожа», – шепчет она, царапая его плечо, не потому что ей нужно было это обращение, а потому что оно возбуждало ее куда сильнее любых ласк, если сочеталось с дерзким взглядом.

– Зато теперь ты действительно можешь сказать, что я очень плохой раб, – с лукавой улыбкой отвечает ей Экатор.

– И до омерзения педантичный, – шептала она, заглядывая в красные глаза. Что именно она с ним сделает сегодня в спальне, она еще не решила, зная, что они оба могут друг другу полностью доверять, во всем.

– Так ты будешь меня наказывать или болтать? – спросил он, забираясь под платье и сжимая крепко ягодицы, чтобы дернуть ее на себя, словно туалетный столик подходил им куда лучше кровати.