Демон пустоты

Вот и эта стояла, сжав губы и протыкая глазами-стилетами. Красивая, но без попыток быть сексуальной картинкой, прямая, целеустремленная – и перепуганная. Длинное темно-синее платье закрывает тело с головы до пят, но от этого она только притягательнее. Поверх накинута темная курточка, светлые волосы собраны в тяжелый пучок на затылке, на пальцах – два толстых металлических кольца. Просто полосы металла, обхватывающие средний и безымянный. Я не всматривался в душу, но внешний вид девчонки буквально кричал: «Я сосредоточена, я готова ко всему», – и кольца символизировали кастет. Она была готова – или ей так казалось.

Солнце уже зашло, улица торчков сияла неоном и рекламной подсветкой. Ноябрьский холод забирался под одежду, морозил кожу.

Проклятый молодняк! Иногда даже хочется их развернуть назад, ведь никакого янтаря и момента на пике не будет. Они мечтают умереть максимум в двадцать семь, словно рок-звезды, потому что они особенные, но статистика неумолимо сообщает, что умрут они годам к шестидесяти, после американских горок скорбей, радостей и болезней, и это еще если повезет. Женщины, даже одинокие, живут дольше, и мало какая из них, даже из очень ярких и сообразительных, особенная.

– Я хочу продать душу.

Эта не скрывается за туманными фразами, лепит правду в лицо. Я любил таких – прямых и дерзких, дев действия, а не дев мечтаний, так что склонил голову в приветствии. Отсалютовал, как салютуют уходящим на смерть гладиаторам. Это было правильно: раз уж решил, не мешкай.

– Ради чего ты хочешь пожертвовать юной жизнью? – Я поразился, до чего устало звучал мой голос. – Надеюсь, у тебя стоящая причина, а не честолюбивые стенания или любовное блеяние, которое я слышу тут каждую неделю. Сил уже нет выслушивать одно и то же.

Она смутилась – я сломал высокопарный сценарий, но это полезно – вышвырнуть их из мира грез, напомнить, из чего состоит жизнь.

– Я хочу спасти князя Тьмы.

– Что?!

Раз лет в пять-десять кто-то все-таки меня удивляет. Расступается череда беспринципных дельцов и девиц, жертвующих душой ради спасения своих бесполезных любовников, матерей, умирающих отцов или больных детей – и появляется что-то стоящее, что-то непривычное. Я пригляделся к девушке внимательнее. Проклятые идеалисты… То слетают с катушек, то находят в себе Иисуса, пытаясь спасать тех, кому это и даром не нужно.

– И зачем тебе это, дитя? Хочешь избавить мир от зла? Мечтаешь, чтобы страдания исчезли? – почти с сожалением поинтересовался я. – Чтобы закончились войны и дети больше не заболевали, да?

Ее реакция меня удивила еще больше – она рассмеялась. Смех у нее был полностью лишен опаски и жеманства. Деревенский, открытый, от души. Похоже, мое предположение показалось ей донельзя нелепым.

– Мир нельзя избавить от зла, это выдумка, – отсмеявшись, сказала она. – Мы рождены с изъянами, с ними и умрем. Адам с Евой совершили грех, за который приходится платить. И наш мир – не райский сад, так что нет, этого я не прошу. Нельзя просить невозможного.

– А спасти князя Тьмы, выходит, можно? И от чего ты хочешь его спасти? И существует ли вообще этот твой князь Тьмы? Или это никнейм твоего дружка?

Такие вопросы уже не показались пришелице забавными. Она смерила меня оценивающим взглядом – недовольного взрослого мужика, уставшего от подростковых штучек и закутавшегося в видавшую виды, тертую временем и асфальтом кожаную куртку. Щетина и свисающая с губы сигарета – последний штрих.

– Раз есть ты, человек, торгующий душами, значит есть и князь Тьмы, тут долго решать не надо.

– Ну хорошо, – покладисто кивнул я. – Тогда тебе должно было прийти в голову, что именно он временно награждает тебя за продажу души. Не думаешь, что если бы он мог сам себя спасти, – от чего там, кстати? – то давно бы это сделал? Хоррор-фильмы должны были научить даже последнюю пропащую деваху, что подарки сатаны искажены и неоднозначны. Или ты из этих, из невест Мэнсона?

– Что? – не поняла девушка.

– Ну, из любительниц серийных убийц, подстилок глав культа. Которые хотят стать любовницами демонов и прочее, в том же духе, – недовольно перечислил я. – Бедные чокнутые ублюдки. Но если хочешь, это можно устроить. Демоны существуют, детка.

Уголок ее губ дернулся от такой фамильярности. Кем бы ни была незнакомка, ее хорошо воспитали.

– Но в таком случае вы разочаруетесь, правда? – вдруг грустно улыбнулась она. – Пойдемте, я угощу вас кофе. Холодно здесь до ужаса, да и выглядите вы не очень. Долго стоите, зябко.

Я продолжал удивляться. Обычно люди торопились побыстрее получить черные подарки, а те тру́сы, что юлили, торговались и тянули до последнего, просто до смерти заговаривали зубы разной мутью. Девушка повернулась крепко сколотой на затылке ракушкой светлых волос, и мне захотелось до них дотронуться, до того ладно они выглядели. Подол платья струился вокруг ног, когда она переходила улицу, подняв плечи от холода.