Демон ревности

Она не смогла бы объясниться с Клавдией лоб в лоб. Она бы сдалась, как сама призналась Илье. Она бы не выставила няньку, начни та плакать. Вот и написала прощальное письмо.

Илья не хотел его показывать Клавдии. При всей его неприязни к этой ворчливой бабе ему было ее немного жаль. Она искренне и преданно любила Катю.

Но теперь, когда домработница его буквально обвиняет в смерти Катерины, он никого щадить не собирается!

— Почерк узнаете? — спросил он, помахав письмом перед лицом Клавдии.

— Катенька писала, — снова сморщила она лицо, намереваясь заплакать.

— Тогда читайте.

И Илья, расправив бумагу на столе, пододвинул ее к Клавдии поближе. Вместе с деньгами пододвинул. Церемония, на которую он отводил минут пять-десять, затягивалась, это начало его раздражать. В голове без конца крутился один и тот же вопрос: эта суета, вызванная смертью его невесты, когда-нибудь закончится?

Сначала свора сыщиков, бесконечные вопросы, многозначительные взгляды, потом церемония прощания, поминки, теперь вот Клавдия, что было для него особенно тягостным. Не терпелось поскорее от нее отделаться.

— Та-аак, — протянула вдруг женщина и снова оттолкнула от себя деньги, теперь еще и с письмом вместе. — Стало быть, пташка моя решила меня на старости лет на улицу выбросить, так?

— Там все написано. — С трудом сдерживая раздражение, Илья направился к двери в холл, распахнул ее пошире, предлагая Клавдии покинуть этот дом навсегда. — Надеюсь, теперь вы не станете меня обвинять во всех грехах и преступлениях?

— Тебя, — Клавдия шумно встала, громко двинув стулом, покосилась с неприязнью на пачку денег и письмо, — тебя только и стану обвинять. Ты запудрил ей мозги, сволочь! Ты виноват в ее смерти! Ты столкнул баб лбами, и они погубили друг друга. И твоя жена… Она неплохая женщина.

— Эта неплохая женщина убила Катерину! — взвизгнул вдруг Илья и дернулся, чуть не подпрыгивая. — Зверски убила!

— Ой, вряд ли, — вдруг качнула головой Клавдия и тяжелой поступью двинулась на него. — Разве же смогла бы такая хрупкая женщина так изрезать мою девочку? Ой, вряд ли! Ты виноват, ирод! Ты!

— Да с чего вы взяли?! С чего? — Он побледнел и отступил метра на два от двери, чтобы Клавдия не задела его подолом черной юбки. — Я вообще не знал, что они встретиться решили!

— Да? А где же ты был в тот час, мил дружок? Не подскажешь, кто позвонил тебе в тот день и с места сорвал? Ты же сигары Катиного отца нюхал, паскудник, когда она тебе позвонила. Катя позвонила, так? Позвонила и позвала. Позвала, чтобы ты свидетелем стал их встречи, так?

— Не ваше дело. — Илья физически ощущал, как бледность расползается мертвенной морозной коростой по его телу. — Вон отсюда!

— Я-то уйду, ирод, только не будет тебе спасения. Засажу я тебя за решетку вместе с твоей женой.

— За что?

Илья прижал трясущиеся руки к груди, замотал головой, желая отгородиться от всех обвинений сумасшедшей бабы. Она могла ему нагадить, могла. У него пока никто не спросил, но…

Но у него нет алиби, черт побери. На момент убийства Катерины у него нет алиби. Никто не мог подтвердить, где он был в тот вечер, потому что его никто не видел. И ему никто не поверит, расскажи он правду. Никто!

— Душегуб! — Клавдия смачно плюнула в его сторону, швырнула связку ключей об пол, будто пыталась их разбить, и ушла, громко хлопнув сначала дверью гостиной, потом дверью входной.

Илья вышел следом за ней, понаблюдал из окна холла, как бывшая домработница, согнувшись, идет к воротам, привычно запирает калитку за собой.

Вот и все. Он один. Один в этом огромном шикарном доме, который теперь принадлежит ему. Фирма и дом. Это все, что успела переоформить на его имя Катерина. Оформила безо всяких условий и ограничений. Он мог делать с этим все что захочет. Мог продать. Мог подарить.

Нет, ерунда. Дарить он, конечно, никому ничего не станет. А вот о продаже уже подумывает. Все продать и уехать за границу, об этом он мечтал. Он уже тихонько наводил мосты насчет открытия своего дела там — в другом, цивилизованном мире, присматривал в Интернете жилье. Он хотел туда. Здесь ему делать было нечего. Слишком много скелетов в чужих шкафах, слишком много теней от них.

Это всегда будет преследовать его, это никогда не закончится.

Илья вышел на улицу, трусцой добежал до ворот и понадежнее запер калитку и ворота. Отключил домофон и вернулся в дом. Обошел все этажи и комнаты, осмотрел мебель, ощупал диваны, шторы, кроватные матрасы, прикидывая, как это все можно выгоднее продать. Потом приступил к остукиванию стен.

Он искал сейф, код к которому запомнил наизусть. Катерина однажды проболталась, резвясь после секса, а он намертво впечатал цифры в свою память.

Код от сейфа был, а сейфа он не нашел.

— Твою мать, — стукнул кулаком в последнюю проверенную стену Илья. — Где же он?

Сейф ему был нужен. Там могло храниться завещание, о котором он ничего не знал. Там могли храниться Катины драгоценности, которых не нашлось в доме после ее смерти. Там могло быть много интересного. Главное — компромат, собранный ее отцом на своих деловых партнеров и конкурентов.