Демон (СИ)

Он вглядывался в моё лицо, где, я уверен, не было ни тени благоговейной радости сумасшедшего, готового ради любви на всё, и никак не мог разобраться. Что ж, похоже шутки господина, не проронившего за всё время ни слова, мало кому были по зубам.

Впрочем, когда Мануэль обернулся к Эйригу, господин позволил снисходительный взгляд в сторону любовника. Он выглядел удовлетворённым, а значит, Мануэль со своей бравадой о сущности любви и природе человека был разгромлен начисто.

— Зачем же тогда тянуть, — пропел суккуб, сохраняя искусственное благодушие на змеином лице. — Может сделаем это прямо сейчас?

Похоже, он не собирался сдаваться так просто. Наверное, считал, что на словах я горазд, а как дойдёт до дела, решимости не достанет.

Мне оставалось только кивнуть.

— Ты не против, дорогой? Тебе, должно быть, не терпится получить подарок Тэга, — он пристально посмотрел на Эйрига, выглядя куда менее уверенно, чем когда победоносно появился в кухне.

— Я в предвкушении.

— Прекрасно. Тогда, где бы нам это сделать? Процедура, знаешь ли, Тэг, довольно грязная. Крови много. А когда ты испустишь дух, — бил он в лоб правдой, надеясь поколебать эту непонятную ему решимость, — придётся избавиться от тела.

Он выжидательно уставился на меня.

— Как решит господин.

Мы оба уставились на Эйрига.

— Кухня вполне подходит.

«Конечно, зачем марать весь дом. А здесь Содар как-нибудь управится».

— Я принесу нужное, — произнёс Эйриг и удалился.

Как только мы остались наедине, Мануэль подскочил ко мне вплотную, зацепившись за простынь, обмотанную вокруг его тела, и чуть не упав. Когда он оказался рядом, меня обдал запах его тела, такой, каким веяло от нас с господином после долгой ночи.

— Не дури, парень. Ты же сдохнешь сейчас, — зашептал он. — Видишь, Эйриг намеренно ушёл, чтобы ты, глупая башка, осознал на что согласился. Думаешь, кому-то есть дело до того, что ты скажешь или сделаешь? Да всем плевать. А вот жизнь из-за своего упрямства потеряешь, — запугивал он, нависая надо мной с высоты собственного роста.

Он решил, что я настолько упёрт, что лучше соглашусь на страшное, чем изменю своему слову. Конечно, Мануэль меня совсем не знал. Я был трусом каких поискать. Только дело было совсем не в натуре и не в моих желаниях. Я играл роль, отведённую мне Эйригом. Господин молчал, значит, я всё делал правильно. Значит, пришло время.

— Ты что, совсем не в себе? — взбеленился Мануэль, видя что я никак не поддаюсь нажиму. — Не понимаешь, что тебе кишки сейчас выпустят?!

Жизнь моя стремительно подходила к концу и досадить напоследок я был не прочь.

— Вам не понять, — бросил я, не покривив душой, и от того, наверное, голос прозвучал с несвойственной мне уверенностью.

Суккуб был сам виноват. Раз он поверил во всю ту чушь, что я — якобы не обращённый демон. И господину было дело до моих жалких чувств… Почему бы и мне не развесить немного лапши на чужих ушах?

Смешно было до слёз. И больно до крика. Но сил рыдать или смеяться взахлёб не было. Я просто хотел сдаться. Хотел, чтобы это закончилось.

Конечно, Мануэлю было невдомёк, что за спектакль для него разыгрывался, но понял он наверняка всё так, будто бы я без памяти влюблён в господина. Влюблён так сильно, что не в ладах с собственной головой.

С горькой усмешкой я понял, что и это не так уж далеко от истины.

— Ах, ты… — начал было Мануэль, кажется решив, что я над ним насмехаюсь, но сказать ничего не успел — в кухне возник Эйриг.

В его руках была чёрная простыня, свечи и небольшая книжица. Мануэль посмотрел на всё это с некоторым удивлением, позабыв обо мне ненадолго, но ничего не сказал.

Расстелив простынь прямо на кухонном столе, Эйриг установил пять свечей — три с одной стороны и две с другой — и отложил в сторону книгу.

— Ты готов? — спросил он меня, а сам посмотрел на Мануэля с нескрываемым удовольствием, словно победитель, взиравший на побеждённого, распростёртого у собственных ног. Суккуб с досадой закусил губу.

Я молча полез на стол. Вытянулся и затих, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди.

«Ничего, Тэг. Просто потерпи немножко. Совсем чуть-чуть и скоро всё прекратится».

— Хорошо-о, — сердито выдохнул Мануэль, возникнув рядом. — Как только почувствуешь, что хочешь это остановить, Тэг, просто скажи. И мы тут же прекратим.

Похоже, Мануэль и сам упрямился, ни за что не желая признавать поражение. Он знал, что меня ждёт боль и, должно быть, рассчитывал, что как только я почувствую её сполна, то откажусь от матери родной.

Господин молчал в ожидании. Я не ответил, снова заставив суккуба скрипнуть зубами.

— Начнём, — распорядился Эйриг. — Вставай по правую руку от Тэга и держи его за руку, — Мануэль, замешкавшись — взгляд его всё ещё метался, стараясь найти способ заставить меня отказаться, — обошёл стол и сделал как велено.