Демон снов

— Сейчас ты поешь, и я покажу тебе твое тело,— сказал Хобр.

«Я понимаю их язык?» Скинув накидку, девушка села и едва не ударилась о нависающую над ней каменную морду Махти. Она снова была в круглой пещере с гранитным идолом, только на этот раз никого из пещерных жителей вокруг не было. Только она, Хобр и серая фигура у входа в пещеру, заслоненная большим каменным чаном, в котором едва заметно тлел фитилек.

Как ни тускло горел этот светильник, с непривычки свет больно ударил девушку по глазам. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, серая фигура за чаном исчезла. Хобр тоже жмурился от непривычного света. Заметив, что девушка смотрит туда, где только что мелькнула чья-то тень, Хобр нахмурился:

— Это мой сын Квансуф. Он хотел видеть тебя, хотя сейчас его душа принадлежит другой.

— Красавице Тисе? — улыбнулась девушка.

— Да. Но Тиса умерла от яда подземной крысы. Она была самой прекрасной девушкой нашего рода. Ее тело находится в пещере Ожидания. Оно лежит там уже девять лун, но свежо, как персик. Я надеюсь, ты выберешь его, освободишь душу Квансуфа и родишь ему трех сыновей. Тело прекрасной Тисы — большая честь для тебя!

— А если я выберу другое? — спросила Соня. Хорош персик, если он гнил в пещере девять лун!

Хобр помрачнел.

— В пещере Ожидания много тел. Ты можешь выбрать любое,— хмуро сказал он,— но я спас тебя от смерти и дал тебе наш язык только ради сына. Не скрою — его выбор странен, еще ни одна Рыжая Луна не входила в тело женщины из рода Махти. Желание сына — священно. Ты будешь Тисой. А если станешь другой — не проживешь и дня.

Перекусив приятным на вкус мясом, которое, как выяснилось, было мясом одной из тех пещерных крыс, чей укус так опасен для молодых и прекрасных девушек, Соня последовала вслед за Хобром.

Они вышли из круглой пещеры с каменным истуканом, свернули в один из узких боковых ходов и, пройдя шагов пятьдесят, остановились у каменной стены.

Дальше хода не было. Возле стены стояли два полуголых пещерных воина с короткими мечами в руках. Увидев Хобра, оба молча уступили дорогу.

— Здесь,— уверенно сказал Хобр и налег плечом на камень.

Скрипнув, стена начала поворачиваться, изнутри пахнуло холодом и ароматом неизвестных Соне специй, от которых тотчас запершило в горле. Соня закашлялась, шагнула за каменную дверь.

Внутри было душно. Пещера, куда привел Соню сынолюбивый, Хобр оказалась не больше десяти шагов в длину и пяти в ширину. Потолки, пол, даже наполненный благовониями каменный чан, стоящий посреди пещеры,— все было покрыто толстым слоем инея. Соня поскользнулась на ледяном полу, схватилась за висящий рядом с дверью мешок из грубой ткани, но тотчас отдернула руку, испуганная страшным голосом пещерного воина:

— Остановись!

Она не упала, поспешила отойти в сторону и, только отойдя, заметила, что из мешка торчит похожая на череп человеческая голова. Это, несомненно, был мужчина и воин — даже на сморщенной, высушенной холодом и временем коже виднелись многочисленные шрамы. Подбородок мертвеца украшала густая борода. Волосы на голове были уложены в аккуратный пучок. Мертвые глаза смотрели прямо на девушку. Рядом, там же на стене, висел маленький узкий меч, больше похожий на кинжал и арбалет, подобный тем, из которых Соню и Заира обстреливали возле водопада.

— Каром стрелял лучше меня,— услышала девушка уже успокоенный голос Хобра,— мой сын верит, что когда-нибудь меткая рука Карома достанется ему. Но это надо заслужить.

— Их много…— прошептала девушка, с ужасом разглядывая висящие вдоль стен мешки. Когда-то в Хауране ей доводилось видеть вывезенные из Черных Королевств мумии, но тогда это не вызвало у нее ничего, кроме брезгливости. А здесь…

«Так вот где я должна выбрать новое тело»,— подумала Соня, разглядывая маленькую головку ребенка, которая торчала из мешка, висящего сразу за метким стрелком Каромом. Судя по вплетенной в жидкие волосенки ленте и более мягким чертам лица, это была девочка. Соня явственно представила древнюю старуху, пришедшую сюда в поисках нового тела, представила, как старуха тыкает морщинистым пальцем в столь же морщинистое детское личико:

— Мое,— говорит она.

«Неужели они меняют тела, как одежду, старость на молодость, слабость на силу, уродство на красоту? Не это ли великие боги называли бессмертием? Не это ли то, за чем я иду к Храму Сновидений, и не остаться ли мне здесь навсегда?»

Мертвая девочка, казалось, улыбалась.

«Ты можешь стать мной,— говорили ее высохшие губки,— ты можешь стать кем угодно, ты можешь жить вечно, так почему же ты смотришь на меня так, словно я страшнее Демона Гор?»

«Страшнее,— подумала Соня,— ибо ты — это ты, а я — это я. Мне нравятся мои руки, мне нравится то, что меня зовут Рыжей, мне нравятся, когда мои волосы падают на мои плечи и мои пальцы натягивают тетиву лука в погоне за дикой уткой. Даже если старость согнет мои плечи — мое всегда останется моим. Я не хочу вечной тоски по себе, не хочу одежды с чужого плеча, силы чужих рук, молодости чужого тела. Нет, такое бессмертие не по мне. Сгинь!» — девушка закрыла глаза.

Рука Хобра мягко легла ей на плечо.