Демонический отбор. Захомутать и обезвредить

— Прикажу сверить почерки на записках. Видимо, они разнятся. Дальше нужно выяснить, кто мог пробраться в твою спальню. Ключей нет ни у кого, кроме твоей служанки. Впрочем, её уже допрашивают. Я распорядился перед тем, как отправиться за тобой. Не беспокойся, я не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины.

Вы уже так говорили, император. А потом я отыскала бездыханное тело Кираты прямо посреди бала-маскарада.

Впрочем, будем верить в лучшее.

— Меня ещё кое-что тревожит.

— М?

— Нам что, мало одного маньяка? — Я так и не слезла с удобной перины, только села поудобнее, притянув колени к груди. — Откуда взялся второй? Что ему нужно?

— Неужели не догадываешься? — Мужчина остановился передо мной, провел взглядом по ногам, выше, ещё выше. Признаться, он не смотрел — оглаживал глазами. Медленно, томно. Словно приподнимал низ юбки, касался оголенной лодыжки, скользил кончиками пальцев.

Эй, почему он рассматривает меня так, будто собирается отобедать?!

Не дамся. Во-первых, я горькая, во-вторых, кусаюсь.

В-третьих...

— Ему нужна ты, — перебил моё негласное возмущение император. — Только с иной целью, нежели настоящему убийце.

Так, надо прекращать зрительную пытку. Если он продолжит так смотреть, мне придется окунуться в чан со льдом.

— Это с какой же?  — вскочила и отошла к окну, за которым занимался рассвет.

Первые рыжие лучи облепили листву, янтарем капнули на сад, что расстилался под окнами.

— Всем очевидно, кто фаворитка отбора. — Эдвард как специально застыл за моей спиной. — Виктория Кёрн, с которой император уединяется в саду, которой прощает мелкие пакости, которую оберегает особо сильно. Как ты думаешь, что испытывают остальные претендентки?

Он не позволил ответить. Точнее — сделал так, что все мои мысли смешались.

Шагнул вперед. Не увидела, но почувствовала плавное движение, услышала шорох, впитала в себя предвкушение момента.

"Беги!" — вопил здравый смысл.

"Останься, тебе понравится", — твердил голосок внутри.

Император осторожно касается моего плеча, поворачивает к себе точно в танце. Удар сердца. Мы оказываемся друг перед другом. Он не притягивает, но и не позволяет вырваться. Настигает. Дурманит сознание. Склоняется ко мне, и губы его так желанны…

Внезапный стук в дверь обломал наивные девичьи мечты о поцелуи посреди рассвета.

— Великий правитель! — лекарь практически вломился в покои. — Мне удалось кое-что выяснить. Уж не ведаю, насколько вам понравится то, что я скажу, но это...

Тут он заприметил меня и замялся.

— Что же? — поторопил император, не отрывая взора от моего лица, даже не обернувшись в сторону врачевателя.

— Пусть ваша многоуважаемая невеста покинет покои, — нерешительно. — Эта информация конфиденциальна

Разумеется, мне бы хотелось, чтобы Эдвард отмахнулся от этой просьбы и сказал, что мне позволено слышать всё то же самое, что и ему.

К сожалению, он сосредоточенно кивнул и шагнул назад, разрывая ментальный контакт, что хлыстом овился вокруг моей шеи. Дышать стало легче.

Легче, но гораздо грустнее.

— Поговорим позже. Отдыхайте, Виктория.

***

С утра обнаружилось, что ко мне приставили нелюдимого стражника, который выглядел как угрюмый шкаф на ножках. Лицо его не выражало ни единой эмоции, а глаза казались двумя хрустальными шарами. Пустыми такими, безмятежными. Без единого проблеска разума.

Я вообще-то надеялась, что Эдвард позабудет о своей угрозе, после всего того, что приключилось с нами за ночь.

Кажется, он обладал идеальной памятью.

— Здравствуйте, госпожа, — пробасил стражник, когда утром, отоспавшись, я попыталась пройти к императору и застала караулящего в коридоре мужлана. — Куда спешите?

— В туалет, — буркнула первое, что пришло в голову.

Не будет же он запрещать мне справлять нужду?

— У вас есть свой, — преградил мне дорогу «шкаф». — До завтрака целый час. Отдыхайте, госпожа. Мне не велено отпускать вас куда-либо, кроме столовой.

— А если я пойду куда-нибудь вместе с вами?

— Нельзя. Таков указ великого правителя.

Я попыталась препираться, но все мои доводы были разбиты о скупое «нельзя». Минут пять мы оживленно переругивались, точнее — переругивалась я, а стражник понимающе кивал и оттеснял меня к дверям спальни.

— Будете сопротивляться — сообщу императору, — выдал последний козырь стражник. — Он разрешил рассказывать о любых случаях… несогласия.

Намек понят. Лучше подчиниться, а то договорюсь до того, что завтракать, обедать и ужинать буду в гордом одиночестве, взаперти, под пристальным вниманием личного телохранителя.

Спустя пятьдесят пять минут ко мне постучались, а затем сопроводили до столовой и дождались, когда я сяду за стол, словно страж опасался, что неразумная невестушка даст дёру, стоит ему отвернуться. Остальные девушки заинтересованно поглядывали на нашу процессию, а Тина не удержалась от любопытства:

— А это кто?

— Мой новый друг, — безрадостно отшутилась я.

— А почему он такой невеселый? — захлопала ресницами наивная девушка, когда «друг» без единого слова отчалил из столовой.

— Наверное, живот болит.

— Ой, бедненький.