Демонология Сангомара. Хозяева Севера

– Знаешь… Знаешь, что я хочу от тебя услышать, – произнесла Мариэльд вполголоса и погладила его по черным волосам.

После недолгой паузы, смутившись, он все-таки произнес:

– Матушка…

– Да-да! – рассмеялась Мариэльд.

Пока они говорили, Пацель приблизился к Шароше, вслушался в ее дыхание, деловито постучал пальцами по ее груди, пока та от ужаса боялась даже дернуться. А затем послушал и ее притихшее голубоглазое дитя. С удовлетворенным видом он отошел. Наконец уже на Малике, приложив к тому ухо, едва шевеля пальцами, словно настраивая слух, маг кивнул сам себе.

– Здесь еще один паразит. Давно кашляешь? – сухо поинтересовался Пацель.

– С этой зимы, – прохрипел поселянин.

– Понятно…

– Вы тоже меня будете это… ножом тыкать? Не надо!

– Нет, я делал это для отвода гнойной жидкости, скопившейся за долгие годы… А из тебя достаточно просто извлечь червя. Впрочем, тебе этого все равно не понять.

Как только маг повел рукой, Малик вытянулся струной, схлопнул по бокам руки и задеревенел, выпучив глаза. От страха он засипел – его полностью обездвижили.

– Дай ту же миску, пожалуйста, Юлиан. – Маг требовательно протянул руку.

Миску тут же передали. В знак благодарности Пацель кивнул и, держа одной рукой посудину, другой стал водить у носа поселянина. Раздался хрип. Малик закашлялся, принялся давиться, но на его мучения не обращали никакого внимания. Так и продолжал Пацель творить свою южную, основанную на Хор’Афе магию, пока из правой ноздри вдруг не высунулся… белый кончик.

Шароша вскрикнула. Юлиан брезгливо поморщился.

Поменьше первого, но такой же омерзительно-скользкий белый червь плюхнулся в подставленную миску. Маг сжег его, как и предыдущего. Перепуганный Малик шарахнулся на гору прутьев, едва не завалив ее; схватился за нос и горло руками, ощупывая все, точно боялся, что его заколдовали.

– Спа… спасибо… – только и выдавил он.

Пацель опалил свой узкий нож соскочившим с пальцев пламенем и спрятал его в сумку. Вскинув ее на плечо, он взял со стула шарф и вновь причудливо намотал его. Затем набросил на плечи плащ, не зашнуровывая, – и вышел к ждущим снаружи слугам.

– Мы можем пока остаться? – спросил Юлиан.

– Конечно, – кивнула Мариэльд. – Я хочу, чтобы ты увидел эту женщину, что была тебе матерью до обращения, в полном здравии и попрощался с ней.

– Малик, я вернусь завтра, – бросил через плечо вампир.

– Спасибо… – в смятении пробормотал брат.

Пригнув голову, чтобы не удариться макушкой о дверной проем, Юлиан пошел следом за графиней Ноэля. У него в душе расцвело ненадолго счастье, поэтому он поневоле держал на губах улыбку. Вслед ему посмотрел Малик и тихо, но как-то радостно вздохнул.

– Уважаемый Пацель, – негромко поинтересовался Юлиан, когда они брели по глубокому снегу.

– Да?

– Получается, зимняя аспея заразна?

– Да, – сухо кивнул маг.

Юлиан смутился, но все-таки спросил:

– А… Кхм… А во мне нет такого паразита?

– Если и был, то умер!.. – Маг из Детхая отчего-то очень развеселился. – Но если сомневаешься, в Ноэле я могу тебя препарировать этим самым ножом – и взглянешь сам!

В сопровождении Пацеля, спешившихся слуг и стражи Лилле Аданы направились к площади. Там собиралась шумная толпа. Но Юлиан смотрел на собирающихся уже куда спокойнее, зная, что матушка Нанетта здорова. А это самое главное.

* * *

Этим солнечным зимним днем жители Вардов стояли на площади. Их было почти под сотню. Многие побросали ежедневные дела, вернулись из сосняка поблизости, пришли с реки, из домов, оторвались от подсчета монет, чтобы взглянуть на вернувшегося демона. Все понимали, что чужеземцы в меньшинстве, а потому ропот становится ожесточеннее, увереннее и грубее. Из домов продолжали возвращаться мужчины со всем тем, что попалось под руку; у некоторых лесорубов в руках блестели металлом топоры.

В сторону бывшего рыбака понеслись проклятия. Досталось злых слов и Пацелю, чья смуглая кожа не давала северянам покоя.

Ноэльцы остановились у добротного постоялого двора, расположенного подле харчевни с одной стороны и дома купца – с другой. Желая отдохнуть, они ждали конюхов, чтобы те увели лошадей в денники. Гостей никто не принимал и, похоже, даже не собирался, пока в конце концов из постоялого двора тяжелым шагом не вышел сам хозяин. Следом за купцом Осгодом засеменил и вождь Эхор, в шерстяном платье с накинутым сверху плащом, отороченным мехом.

– Приветствовать вас, – произнес слуга Кьенс. В голосе его звучал сильный южный акцент. – Почему ваши слуги до сих пор не принять лошадей, не выделить нам комната?

– Приветствую! – сказал басом Осгод, затем ухмыльнулся в бороду. – Для вас, господа, комнат нет.

– Как это нет? – не поверил Кьенс. – В такой зима все постоялые дворы пустовать. Везде, где мы проезжать, они пустовать… Не сезон.

– А вот так. Хотите отдохнуть? Так езжайте, господа, в направлении Офурта, а здесь вас не примут.