— Чем я твое подозрение заслужил? Ты мне добро сделал, сыночек, — и я тебе должен по заветам Ямеса добром ответ дать. Да и как же ты такой голодный доберешься до Брасо-Дэнто? Если ты сейчас не насытишься хоть немного, то, когда зайдешь в большой город, что станется с тобой, а? Уж не на добрых людей ли начнешь кидаться с голодухи? А здесь кролика испьешь — ум станет ясным, как небушко сегодня.
Уильям не подумал об этом. Он смутился от своей бестолковости, ведь старик был прав. Все же пить из чарки кроличью кровь — это не пить кровь человека. Так что он осторожно принял подношение и осушил его махом. Кровь эта была водянистой, горькой, будто разбавленной, и пахла иначе — вонючим зверьем. Не утолила она его жажду, но чувство сухости в горле на время ослабло, язык отлип от нёба и напитался ею, будто ожил, а Уильям почувствовал едва заметное облегчение.
— Спасибо, Хемарт…
— Лучше тебе, сыночек?
— Да. А часто… часто вы здесь… вампиров видите?
— Нечасто, но приходят сюда порой, души окаянные. Я их также кровью кормлю, и они уходят…
— Вас не трогают?
— А я добро от всего сердца миру несу. Сам же видишь! Служу Ямесу и посланцам его. О лесе забочусь. Вот и лес обо мне заботится!
Уильям рассеянно задумался. Однако не успел он переспросить, как Хемарт подсел ближе и начал сыпать вопросами:
— Ну рассказывай, куда ведет тебя дорога и что ищешь ты в Брасо-Дэнто?
— Мне нужно найти графа Филиппа.
— Конечно, конечно, граф, наш сюзерен. Его в народе кличут Белым Вороном, — закивал плешивой головой Хемарт. — Да, он живет в Брасо-Дэнто. Отдохни сегодня, побудь моим гостем, спаситель мой, а завтра отправишься к нему. Утром я покажу тебе короткую дорогу, чтобы ты дошел за день.
— А не могли бы вы показать мне тропу сейчас?
— Но разве не устал ты от такой долгой дороги? Вон, из лесу пришел каким оборванным и грязным. Верно, много тягот испытал?
Хотелось Уильяму пожаловаться, сколько всего выпало на его несчастную долю, но не из тех он был, кто перекладывал свои беды на других. Поэтому лишь помотал головой, воспротивился.
— Мне нужно идти дальше.
— Ох, да ты не переживай, сынок. Кролей у меня много, я тебя напою, будешь сыт и спокоен. Что с тобой? Глаза у тебя сонные. Знаешь, пока на табурет не присядешь, не поймешь — как устал. Оно так всегда. Поди, все-таки утомился… Утомился?
— Утомился, — признался Уилл.
Он чувствовал, как на него навалилась приятная слабость, плечи отяжелели, а глаза начали слипаться. Ему еще много чего говорили, продолжали забалтывать всякой чепухой, пока Уильям совсем не осоловел. Тогда ему помогли подняться и услужливо довели до кровати с соломенным матрасом, на которую он рухнул ослабленным. А когда он крепко уснул, Хемарт дрожащими руками отер пот со лба и присел на табурет. Затем, посидев, он пошел резать остальных кролей. Их кровь он также смешал с сонным отваром, чтобы продолжать поить этим своего гостя. А еще чуть погодя из хижины выпустил черного ворона, который полетел на северо-запад, неся на лапке послание.
Когда над крохотной хижиной, затерянной в лесах, взошел месяц, к ней подошла пара вурдалаков. Однако внутрь они вламываться не стали — и даже живность не тронули. Покрутились, принюхались, да и исчезли.
Уильям открыл глаза и потянулся в кровати. Во рту сразу почувствовалось горькое, неприятное послевкусие. Зато боль в руке стала меньше, но целиком не исчезла: кровь кроликов только провалила его в сон, но не излечила.
Хемарта в лачуге не было. Тогда Уильям встал и осмотрелся, приходя в себя, с интересом оглядел висящие гирляндой пучки трав. Ему всегда нравилось наблюдать за травниками и их жизнью, он чувствовал в их ремесле нечто таинственное и притягивающее. Среди трав он увидел и спокушку, и поперчник, и черный глаз, и еще много чего, что он никогда не видел даже у старой Удды. «Видимо, этот шаман будет поопытнее бабушки Удды», — с некоторой досадой подумал он. Затем подошел к табурету в углу. Там лежали сложенные стопкой бумаги с рецептами и письма. Удивительно, но старик, похоже, был грамотным.
Уилл с любопытством пробежался глазами по рецептам, пытаясь по привычке запомнить их, пока взгляд не остановился на одной из записок, лежащей под листками с отварами против чернокровия и зеленой оспы. Судя по скрученным краям, ее недавно сворачивали в трубочку.
Уильям вытащил записку и стал читать: