Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

В июне 1991 года Ельцин выиграл первые президентские выборы в РСФСР и использовал только что полученный мандат прямой поддержки избирателей в качестве обоснования для игнорирования или дезавуирования решений этих органов. Формально в первые два года после распада СССР высшим органом власти в России оставался Съезд народных депутатов. Он, в частности, имел право внесения поправок в Конституцию и мог упразднить институт президентства, если сочтет это целесообразным. Но на первом этапе этот орган поддержал Ельцина в его борьбе с Горбачевым и наделил президента чрезвычайными полномочиями, которые должны были носить временный характер. Однако когда Съезд вступил с ним в противостояние, Ельцин не сложил с себя эти полномочия, а в конце 1993 года организовал принятие новой конституции, закрепившей нынешнюю президенталистскую систему.

Формально российская конституция предусматривает «полупрезидентскую» систему власти, где парламенту отведена определенная роль в формировании правительства, но на практике полномочия президента позволяют ему во многом действовать независимо от парламента, в том числе и определяя состав кабинета министров. Кроме того, как я подробно объяснял прежде, символическая власть, которой конституция наделяет президента в качестве «первого лица» страны, куда важнее формальных конституционных полномочий президента и парламента. Этот символический аспект способствует координации деятельности существующих в России масштабных политико-экономических «сетей» вокруг президентской власти, независимо от того, используется эта власть в соответствии или в нарушение конституции и других законов.

Эта система как минимум подкрепляет консолидацию власти в России вокруг главного патрона, каковым выступает Владимир Путин438. Собственно, если брать постсоветское пространство в целом, почти во всех странах, где в 1990–1991 годах воцарился президентализм, начался процесс консолидации власти, обернувшийся к началу нулевых ярко выраженной закрытостью политической системы439. Однако возникший в результате режим, который я называю патрональным президентализмом, в высокой степени подвержен кризисам при передаче власти440. Корни всех трех классических «цветных революций» на постсоветском пространстве можно найти в назревающих «кризисах престолонаследия» в рамках патрональных президентских режимов: уходящий президент не имел достаточной поддержки в обществе, чтобы организовать «управляемую» передачу власти441. Но если в ходе таких революций не вносятся фундаментальные изменения в президенталистские конституции, ситуация почти неизбежно возвращается к новому раунду консервации политического процесса442.

В России Путину во всех случаях перехода власти от одного лица к другому – начиная с 1999–2000 годов, когда он сам стал преемником Ельцина, – удавалось заручиться достаточной народной поддержкой, чтобы удержаться у руля. При этом каждый момент перехода – даже если он не означал реальной передачи власти, как в случае с президентством Медведева, – сопровождался конфликтами с участием элит и/или масс. Накануне выборов 2000‐го многие прогнозировали, что оппозиционная коалиция «Отчество – Вся Россия» нанесет поражение ослабленному Кремлю, но в последние месяцы 1999 года популярность Путина резко возросла. В 2007–2008 годах мы видели закулисную борьбу в рядах элит, в том числе на удивление открытый конфликт между различными силовыми структурами. Этот конфликт завершился лишь после того, как Путин четко заявил о намерении поддержать Медведева и занял ряд постов, которые – в сочетании с его неформальным влиянием – могли послужить мощными сдержками против возможных притязаний Медведева на реальную власть (которых, впрочем, не последовало)443. Когда же президентский срок Медведева заканчивался и Путин решил вернуться на этот пост, проведя «рокировку», начались массовые протесты 2011–2012 годов, что создало один из самых серьезных политических кризисов, с которыми до сего дня сталкивалась путинская система444.

Итак, консервация политического процесса, связанная преимущественно с президенталистской системой в России, зародившейся, в свою очередь, в ходе борьбы между союзным Центром и ядерным этническим регионом, по сути, не прерывалась благодаря народной поддержке Путина и умелым действиям его команды по поддержанию этой популярности. И в этом смысле наблюдаемую сегодня в России политическую «закрытость» можно рассматривать как следствие особой модели распада СССР как этнофедеративного государства с ядерным этническим регионом.