Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Неофициальная политика мягкой (а в отдельных случаях и грубой) русификации, т. е. принудительного вытеснения нерусских языков из сферы делопроизводства и образования и, как следствие, повседневной жизни, вызывала естественное недовольство как части носителей дискриминируемых языков, так и региональных элит453. Последние строили свою идентичность и получали свои преференции за счет владения языком и его использования и были, разумеется, против сокращения круга его носителей. Правда, эта реакция во многом компенсировалась рациональными соображениями других носителей «национальных языков», которые считали овладение русским делом престижа, повышающим их мобильность внутри СССР и обеспечивающим их детям карьерные и социальные перспективы454.

Важным фактором советской кадровой политики было существование не только языковой, но и этнической дискриминации при формальной декларации равенства. В ключевые политические институты (аппараты ЦК КПСС, Совета министров СССР, МИДа, КГБ) набирали преимущественно русских, белорусов и глубоко русифицированных украинцев из Восточной и Южной (Левобережной) Украины. Из других крупных этнических групп было заметно представительство только армян, родившихся и выросших за пределами собственно Армянской ССР455. Это лишь отчасти объяснялось тем, что центральные бюрократические ведомства требовали от потенциальных сотрудников хорошего знания письменного и устного русского языка и умения безукоризненно составлять документы. Потому эти центральные ведомства более чем на половину комплектовались из выпускников лучших московских вузов. Целый ряд этнических групп (евреи, немцы, поляки, финны), представители которых обладали сопоставимой квалификацией, полуофициально дискриминировались. От крупных советских титульных этносов (большей части республик) в аппарат ключевых политических ведомств приглашали единичных представителей. Бóльшая часть из них, проработав короткий срок, возвращалась в свои республики в качестве «руки Москвы» и затем занимала высокие должности. Представители менее крупных этнических групп (например, тюркских, финно-угорских и северокавказских народов, этнических групп Дальнего Востока и Крайнего Севера) имели крайне невысокие шансы когда-либо оказаться на работе в центральном бюрократическом аппарате.

Это значило, что у среднего бюрократа (не русского, белоруса или представителя Левобережной Украины), даже весьма успешного, было очень мало шансов сделать политическую карьеру или обеспечить себе «выход на общесоюзный уровень» через подобные институты. Хотя у него оставался шанс сделать карьеру через хозяйственные и советские учреждения, рациональнее всего было бороться за место на республиканском уровне. Это обеспечивало его лояльность республиканскому политическому сообществу и подрывало идею империи как места равных возможностей и идею общей имперской нации.

Другой, столь же очевидной причиной появления национализмов было существование в СССР крупных этнических и территориально компактно расположенных групп, которые имели общий культурный и политический бэкграунд и мечтали о восстановлении (или приобретении) государственной независимости. И здесь нам придется вспомнить, что СССР был государством, в котором в ходе Гражданской войны центральное правительство (большевики) исключительно вооруженным путем восстановили контроль над большей частью территории Российской империи, подавив и изгнав местные правительства, имевшие куда более очевидную легитимность и обеспечивающие своим гражданам в среднем куда более высокий уровень жизни, продовольственного снабжения, самореализации и гражданских свобод, чем тот, который существовал в «Советской России». Более того, им в 1920–1930‐х годах приходилось обеспечивать свое правление, силой подавляя многочисленные мелкие и крупные восстания456. Оккупация в 1939–1940 годах независимых государств Балтии и частей территории Польши и Румынии была вторым этапом восстановления контроля за территорией Российской империи. Их население, как говорилось выше, также не стало убежденными советскими гражданами, хотя в некоторых республиках появились значительные группы, оценившие плюсы от жизни в СССР в сравнении с жизнью в независимых государствах, где они были бедными и дискриминируемыми меньшинствами (например, в Белоруссии и Молдавии)457.

Кроме того, в СССР продолжали существовать этнические группы, которые потеряли свою независимость в рамках Российской империи и даже раньше, но в среде которых сохранялись мечты о ее восстановлении (например, частично чеченцы и казанские татары). Внутри сформированных территориальных субъектов в СССР существовали этнические сообщества (в том числе довольно крупные, как казаки, лезгины или осетины), где были распространены идеи освобождения от контроля титульных этнических групп регионов, в которых они обретались, объединения разрозненных групп и получения собственного территориального статуса.