Демоны, одетые в людей

— Пока нет, — уточнил я, выходя из кабинета.

В голове выстраивался план действий. Найти Кисточкина и узнать у него что-либо — безумство, но еще большее безумство — не делать ничего. Сложно, непомерно сложно! Тем не менее, попытаться я обязан.

Внутри теплилась надежда о великодушии Ласкова. Во мне до конца не погибло желание жить. Жить в мире, среди людей. Я был готов потерять память, стать калекой, лишь бы так, как было раньше.

После, коли ничего не выйдет, сие желание спадет, оставив внутри одну лишь мысль — самоубийство. В таком случае, мне не будет жаль. Я умру и вместе со мной, сохраняя невинные души, умрет и тьма. Ради этого я готов закончить все и предотвратить зло, что так торжественно выносит дьявол.

Терпение.

Глава 32. Вдребезги

Теплое солнце скрылось за верхушками елей, оставляя после себя оранжево-розовый след на пурпурном небе. Покачивающиеся деревья разгоняли по лесу свежий сквозняк, который то и дело щекотал мою обнаженную спину. Нагретый от солнечных лучей песок, больше похожий на муку, нежно обволакивал уставшие за день стопы и я, облокотившись на траву, наслаждалась наконец-то наступившим спокойствием.

В стеклянном озере, возле которого я впервые почувствовала себя другой, купались и резвились девушки шабаша. Они, словно маленькие дети, брызгались водой и забавно боролись друг с другом, с гогочущими визгами разбивая спокойное водянистое зеркало. Те, что находились на суше, плели травянистые венки и распивали прохладительные напитки, обсуждая события последних дней.

Я чувствовала лес. Его голос, запах и цвет. Он был для меня самым приятным явлением, как дом, в котором всегда царило умиротворение и благодать. Казалось, что я попала в совершенно иную реальность, выбравшись из тяжелых, пропитанных смертью и кровью, бетонных построек Петербурга. Тут была жизнь, естественная и родная, такая, какой ее мало кто может представить.

Лежащая рядом Александра развернулась на спину и приподнялась, оттряхивая прилипший к телу песок.

— Ксюша! — позвала она, прикасаясь к ноге.

Я открыла глаза и вопросительно взглянула на нее.

— Мне показалось, что вы с Гронским сильно сблизились, — начала ведьма.

— Так и есть, — улыбнулась я, — мы провели достаточно времени вместе, и я ничуть не сомневаюсь в своих чувствах.

Я доверяла ей. Александра поставила меня на ноги и во многом помогла. Вместе с этим, я заметила, что ее отношение ко мне сильно изменилось. Она общалась со мной как с младшей сестрой, нежели как с подброшенной слабой ведьмой. И я, в свою очередь, начала считать ее старшей сестрой и наставницей, с которой можно поделиться чувствами и переживаниями.

— Это и не удивительно, — хихикнула Александра, — кому может не понравится этот харизматичный чертяга?

— А ты что, ревнуешь? — подскочила я, хитро ухмыляясь.

— Нет, мой главный мужчина — я сама, — вздохнула ведьма. — Каким бы он не был красавчиком, я не могу увидеть в нем того, кто мне нужен.

— А кто тебе нужен?

Приставив пальцы к подбородку, Александра глубоко задумалась.

— Наверное тот, кто был бы сильнее меня, — сказала она, — во всех смыслах этого слова. Да и, мы уже говорили, что добиться искренности практически невозможно.

— Это должен быть тот мужчина, который сильнее твоих чар, — кивнула я. — Чем же Гронский не такой?

— Давай сойдемся на мнении, что Гронский — твой? — поджав губы, улыбнулась ведьма.

— Я не против, — посмеялась я, — тем более, мне действительно есть, что защищать…

— Ох, Ксюшка, осторожней с этим! — Александра приобняла меня за плечи. — Любить — это очень больно, в особенности такого, как он.

— «Такого»? — прищурилась я. — Это какого?

— Демона, у которого на первом месте собственное эго, — говорила ведьма. — Гронский никогда не поставит кого-то выше себя, уж поверь!

— Этого и не нужно, — ответила я, зарываясь в ее объятия, — мне достаточно чувствовать себя под защитой, в здоровых, уважительных и романтичных отношениях. Тем более, я не могу отключить свои чувства! Они есть, Гронский отвечает на них и препятствовать я не собираюсь!

— И все-таки, ты его романтизируешь… — констатировала Александра.

— Как это?

— Будем честны, Гронский — монстр, — откровенничала ведьма, — а ты пытаешься увидеть что-то хорошее в этом монстре или же, может быть, даже хочешь исправить его.

— Я считаю, что людей менять нельзя, — серьезно выдала я, поджигая сигарету. — И я признаю, что Гронский далеко не милосердная и чистая личность. Но, а я? Я разве хорошая? Я ведьма, которая у Сатаны в услужении, как и он.

— Гронский — ведьма? — ведьма саркастично удивилась.

— Ты поняла, о чем я говорю! — нахмурилась я.

— Поняла-поняла, — расхохоталась Александра, — лицо попроще!

— И вообще, может это он меня романтизирует! — я толкала ведьму в бок. — Поэтому не надо тут ляля, я тоже, знаете ли, не такая уж и простая!

— Да, очень непростая… — успокоившись, ответила она.