Демоны, одетые в людей

Сердце ныло и болело, не желая биться, как всегда. Дыхание было грязным и тяжелым, словно с каждым вдохом мои легкие принимали внутрь порцию мокрого песка. Я не ощущала рук и ног. Конечности жили своей жизнью, двигая меня куда-то вперед.

В один момент я стала призрачной тенью, в которой не осталось ничего живого. В один день я поняла, что сердце действительно может разбиться. Разрываясь, кровоточа, переставая качать жизнь по расколовшемуся на куски организму, оно бьется один и единственный раз, после чего его невозможно собрать по рваным, больше не способным склеится осколкам.

Ноги привели меня домой. В квартиру, где я не чувствовала себя защищенной.

Заходя в вонючий подъезд, я не переставала думать. Я не могла понять, что такого я сделала? За что мне эти хладные муки? Кому я должна? Почему он поступил со мной так, как обычно поступают с ненужными животными? Почему он наплевал на мои чувства и не задумался о том, как мне будет плохо? Он выкинул меня и вытер ноги. Оставил на шоссе, как брошенную, ненужную собаку. Он предал и разбил меня кулаком, как зеркало, в котором отражалась его бесчувственная и неверная рожа.

Квартира встретила меня тишиной. Сняв обувь, я молча направилась в комнату, попутно снимая взмокшее от дождя платье. Увидев в темноте очертания человеческого тела, сидящего у меня на кровати, я зажгла свет. На постели, широко распахнув глаза, сидел промокший Иоанн. Я застыла перед ним, не в силах прикрыть обнаженное тело. Увидев мое состояние, ангел поднялся и подошел ко мне.

— Что с тобой? — прошептал он, вытирая с моих щек черные подтеки. — Тш-ш-ш, не плачь…

Язык онемел, и я не хотела говорить. Меня не интересовало, как и зачем он тут оказался. Мне было все равно. Мне было плохо.

— Почему ты молчишь? — продолжал он.

Меня переполняла рвущая со всех сторон обида. Я узнала о предательстве Иоанна лишь со слов демона, которого сейчас мне хотелось забыть. Предавал ли он меня вообще? Хотел ли мне плохой судьбы? После пережитого, я начала в этом сомневаться. Что, если Гронский внушил мне его виновность? Как мне быть? Кому мне верить? Нет, никому! Они равны и одинаково омерзительны. Я не должна верить и прощать, терпеть и забывать. Никому и никогда! Во мне высушили последнюю каплю сострадания, и я больше не намерена искать хорошее в плохом.

— Не молчи же! — крикнул ангел. — Не молчи, Ксюша!

Если он предал мои чувства, то я испоганю то, к чему он так долго шел. Мне не трудно, ведь месть способна вылечить любую боль, пусть и на время. Я готова принять это лекарство, только бы не чувствовать той пустоты, которую все больше распускали осколки моего битового сердца.

Обхватив руками шею ангела, я впилась в его губы, толкая руками на кровать. Он попытался оттолкнуть меня, но я не собиралась отступать.

— Что ты делаешь?! — в губы промычал Иоанн.

— То, что хочу! — сказала я, прыгнув ему на колени.

Извернувшись, он попытался скинуть меня, но я крепко сжала руки, не позволяя встать.

— Нам нужно поговорить, Ксюша! — вырывался он.

— Заткнись! — крикнула я, стягивая с ангела штаны.

— Мне нельзя! Нельзя! — уже практически не сопротивляясь, продолжал Иоанн.

Мне было плевать на его чувства, ведь я знала, что он не способен их питать. Он предал меня точно так же, как и мой романтичный душегуб. Я хотела отомстить каждому из них, разрушив все то пройденное одной лишь ночью. Разрушить, как разрушили они, однажды ночью.

Подавляя волю ангела, я утопала в его неуверенных руках, рыдая и терзая предательскую кожу, постепенно покрывающуюся ссадинами и синяками. Физически мне было очень плохо, но морально становилось лучше с каждым хриплым, походящим на предсмертную агонию вдохом. Я понимала, что поступаю необдуманно, но это, наоборот, меня питало и насыщало спасательными крупицами мимолетного злорадства. Изголодавшись, я высасывала силу Иоанна, рывками причиняя боль его скверной натуре. Перед глазами мелькала та пошлая картина, из-за чего я все сильнее била Иоанна по терпеливым, истерзанным плечам и слезливому, не способному ответить лицу. Я чувствовала, как он становится слабее с каждой пройденной минутой. Я ощущала его силу, что с каждым следующим толчком переходила ко мне, заполняя внутреннюю пустоту белым светом. Он уже не сопротивлялся, только подчинялся чарам и с покорностью терпел, опуская вниз свой грустный взгляд.

Подняв руку вверх, я переместила нас на стену, на секунду удивляясь собственным умениям. Мое тело изменилось и покрылось блестящей чешуей. Во взгляде Иоанна отражались красные огоньки, которые являлись моими наполненными ненавистью глазами. Забрав всю его силу, я стала настолько могущественной, что и без того разгоряченное тело с приятной болью распирало изнутри. Оно не могло привыкнуть к той ошеломляющей мощи, которая широкими ручьями сливалась с охладевшей кровью, раздувая разбухшие от света артерии. Я словно научилась летать, игнорируя любые препятствия и законы физики. Я поняла, что делаю все верно, наполняя благом собственное тело и давно потерянную душу.