Демоны прошлой жизни

— Ты можешь представить такую на улице под ручку с Уманским? Я лично — нет. Да я тут же бы сам застрелился, если бы эта тетка меня под руку схватила. Что думаешь по этому поводу?

— Мне кажется, что Уманский по какой-то причине женился на ней, а потом сбежал. Человек он свободный в душе и жить с такой не захотел. Сбежал от нее и стал трудиться себе во благо. А потом, заработав на обеспеченную старость, перебрался сюда к нам… Впрочем, зачем гадать? Пойду к нему и спрошу сам.

— Ты серьезно?

Павел кивнул, а потом постучал пальцем по столу.

— А к тебе большая просьба, Коля, вызвони Алену, а лучше сходи к ней сам. Уговори ее уехать на какое-то время. Пара недель — не больше. Она ведь из Ростова, если я не ошибаюсь? Или из тех краев… Пусть навестит родственников.

— Это денег стоит, а у нее не думаю, что лишние водятся.

— У нее есть деньги. Скажи ей, что «Газель» подождет пока. Есть вещи поважнее — ее собственная жизнь, например. А что касается трат, думаю, потери ей компенсируют.

— Хорошо, — согласился Францев. — Так и передам слово в слово. Скажу, что это твои рекомендации. Меня-то она не шибко уважает.

Они вышли вместе, потом пожали друг другу руки и разошлись. Павел шел по улицам вечернего городка. Пересек заканчивающий свою работу рынок. Продавцы убирали с прилавков товар и отвозили на тележках в небольшой ангар. Возле памятника дискоболу расположилась молодежь. Кто-то сидел на постаменте, кто-то на корточках. Курили, пили пиво из бутылок, смеялись. Всем им было лет по четырнадцать-пятнадцать. Девчонки с подведенными глазами и пацаны с бритыми затылками. Проходя мимо них, Павел посоветовал быть осторожными, чтобы не опрокинуть дяденьку в трусах.

— Да пошел ты! — ответил ему самый смелый ребенок.

И все остальные засмеялись.

Нарисованный мелом на брусчатке силуэт не стерся, лишь побледнел слегка. Странная поза лежащего на подогнутой ноге человека. Кудеяров остановился и еще раз рассмотрел рисунок, представляя, как может упасть человек, чтобы поза получилось именно такая. Скорее всего, нападение было внезапным, со стремительностью, на которую старая женщина не способна. Конечно же, на Карину напала не ненавидящая ее Лидия Степановна, а сильный мужчина, который, накинув удавку, потянул жертву на себя, а потом опустил вниз, завершая начатое уже на земле.

За воротами дома Лидии Степановны стояла тишина, на участке адвоката Куравина звучала музыка — какая-то знакомая джазовая мелодия. Возле ворот отца Петра Кудеяров тоже замедлил шаг и прислушался. И там было тихо, а потом мужской голос совсем рядом произнес:

— Душа моя, не надо пропалывать грядки каждый день.

— Так пока я одну очищаю от сорняков, на другой новые сорняки вырастают, — ответил совсем тихий женский голос.

Павел замер, потому что предугадал ответ.

— Все как и в нашем духовном усердии, когда мы пропалываем души людские, освобождая их от грехов, а в них новая скверна произрастает.

Закончив путь возле глухой калитки участка Уманского, Кудеяров нажал кнопку переговорного устройства.

— Я вижу вас, — вылетел голос Леонида Владимировича. — Заходите и дверь за собой не закрывайте, она с доводчиком и сама захлопнется.

Дом был из красного кирпича и стоял на высоком цоколе. Хозяин вышел, чтобы встретить гостя на крыльце, пропустил в дом и спросил сразу:

— Что пить будем?

— От закуски зависит.

— У меня грибочки есть, маринованные белые и соленые рыжики имеются, также сало, домашняя буженина, огурчики… Все это под водочку хорошо пойдет. Не возражаете?

— Нет, конечно.

Кудеяров оглядел просторную гостиную, в которой нашлось место и для барной стойки. Перехватив его взгляд, хозяин показал на три кресла вокруг низкого стола.

— Располагайтесь там. Барная стойка для короткого разговора, а мы, как мне кажется, долго общаться будем.

Павел расположился, хозяин принес закуски, поставил на стол, из холодильника под стойкой достал бутылку. Потом прихватил еще одну — мартини.

— Карине тоже нальем стаканчик, — объяснил он. — Ей нравился хороший вермут и в чистом виде, и в коктейлях.

Уманский наполнил рюмки водкой, мартини налил в коктейльный бокальчик. Поднял рюмку и тихо произнес:

— Спи, родная, и успокойся там. О ребенке я позабочусь.

Павел выпил молча, закусил огурчиком и подумал, что Леонид Владимирович никакой не убийца, притвориться таким проникновенным не получится ни у кого.

— Следствие продвинулось хоть как-то? — поинтересовался Уманский.

— А нет никакого следствия. Дело-то еще не возбуждено. И то, чем я здесь занимаюсь, — это моя собственная инициатива. Продвинулось немного, разумеется. Круг подозреваемых определен. И вы туда тоже входите, само собой.

— Это понятно, но раз вы здесь да еще выпиваете со мной, то всерьез мою кандидатуру не рассматриваете.

— Ну почему? Хотя, признаюсь честно, есть кандидатуры с большей степенью вероятности причастные.