Демоны прошлой жизни

— Я тоже думаю над этим, то есть я даже не могу думать ни о чем другом с той минуты, как увидел Карину убитой. Только с ее уходом понял, насколько мы близки были. Дело даже не в том, что мне знаком каждый сантиметр ее тела, знаком ее запах, ее дыхание, ритм ее сердца, я знаю и не забуду никогда ее объятий, повторяю — не в этом дело. Такое ощущение, что я потерял все это, но ведь куда страшнее было ей! Не хочется даже думать о том, что она испытала в последнюю минуту своей жизни. А ведь она спешила ко мне с какой-то целью. Может, хотела спасти, но вот от чего?

— Если бы вы знали это, то знали бы имя убийцы.

— Так помогите мне узнать.

— Зачем? Вы хотите поступить с ним точно так же?

Уманский не ответил. Молча напомнил рюмки.

— А хоть бы и так. Вам этого не понять.

— Зачем вам становиться убийцей? Отвечать придется за загубленную душу — учтите, за душу не врага, не убийцы, а за свою собственную.

Леонид Владимирович посмотрел внимательно на собеседника.

— Вам не следователем надо было становиться, а в храме служить. Наш молодой батюшка так убеждать не умеет.

— Он добьется большего. Ему откроются миры, которые большинству из смертных недоступны… Потому что его вера — это сострадание. Только он стесняется быть чистым, потому что весь мир вокруг грязен…

— Вы так верите в его предназначение, даже не пообщавшись с ним?

— Я проходил мимо и случайно слышал его голос за забором.

— Можете так легко понять и представить будущее любого человек по его голосу?

— Не по голосу. А по тому, о чем он говорит и как. Представить могу, но не легко и не любого.

— Но, значит, что-то можете все-таки, — покачал головой Леонид Владимирович. — Вообще-то я не верю в подобные способности, но вам верить хочется. Только скажите, давно у вас этот дар? Когда он появился?

— В тот самый момент, когда погибла моя жена. Она была моей истиной и моей верой. Так что я могу понять все ваши чувства.

— Как звали вашу жену?

— Верой и звали.

— Тогда помянем и ее.

Мужчины посмотрели друг на друга и выпили. Некоторое время молчали.

— Я ничего не стал говорить, потому что она и так знает, что я думаю и что испытываю все эти три года без нее, — произнес наконец Кудеяров. — Слова теряют силу, мысль обладает куда большей энергетикой.

В кармане зазвонил мобильный. Павел достал и взглянул на экран. Его вызывал Францев.

— Короче, — сказал участковый, — все ей передал, но она ни в какую. Полчаса уговаривал, но Алена все равно не соглашается уехать, говорит, что сначала Карину должна похоронить, а на это деньги нужны…

— Скажи, что на похороны Карины деньги есть…

Кудеяров посмотрел на хозяина дома, тот кивнул.

— Так что, Коля, возвращайся к ней и настаивай.

— Хорошо, — согласился Францев.

Павел спрятал телефон обратно в карман. А Уманский сказал:

— Я понял и все сделаю сам. И похороню, и отпевание закажу. Кстати, звонил маме Карины, сказал, что готов быть опекуном мальчика. Та, конечно, сразу в крик, мол, кто вам его отдаст. Но я уговорил ее достаточно быстро. Она приедет на похороны, и мы подпишем все бумаги, сходим в органы опеки. Пацану как-никак четырнадцать исполнилось, паспорт он имеет. — Он помолчал и спросил: — А вы еще кого-то пытаетесь убедить уехать. Уж не Алену ли?

— Ее самую.

Лицо Уманского напряглось.

— Могу ли я из этого сделать вывод, что мне известно имя убийцы?

— Нет. Даже мне это неизвестно…

— Но вы предполагаете так же, как и я. Этот Алик Ашимов — пацаненок препакостный. На порог бы его не пускал, но Карина попросила… Потом я видел, как он смотрел на нее… Все же понятно было. Объяснял ей, пытался открыть глаза, говорил: «Зачем ты их ко мне приводишь?» А она лишь смеялась: им вдвоем хорошо — неужели завидуешь? А мне-то какая радость от их общения? Я о ней думал, а не об этой парочке. Алена — тоскующая неизвестно по какому счастью, а ее дружок — избалованный ребенок, причем избалованный не матерью. Материнской ласки Алик не помнит вовсе, потому что его родную мать отец выставил… Мачехе он не нужен, тем более мачехе, которая на десять лет всего старше своего пасынка. А отец позволял ему все. Но если это все-таки он…

— Успокойтесь, младший Ашимов ни при чем, как мне кажется. Но я пока с ним не беседовал. К тому же у Алика нет мотива, если исходить из того, что я знаю о нем. Давайте еще по одной…

Опять запиликал телефон, и снова звонил участковый.

— Это снова я, — доложил он, хотя майор и так видел номер вызывающего.

— Ну как, уговорил Алену? — спросил Кудеяров.

— Не до нее сейчас, Паша, — долетел приглушенный голос Францева. — Похоже, у нас серия. На пятьдесят четвертом километре нашли еще одно тело. Все, как у нас в Ветрогорске: удавка и сумочка с вещами на месте… Меня просили передать тебе срочно, чтобы ты немедленно выезжал на место. Я с тобой, разумеется. А потом к нам туда спецы подскочат. Вот такие дела. Я сейчас в «Ниву» свою прыгну, а ты выходи мне навстречу. Тут пятнадцать минут ехать, если переезд будет открыт.

Глава девятая