Демоверсия

Они вошли в какое-то кафе с вывеской «Lokalna kuchnia»[65]. Прошли на пункт раздачи. Аня взяла какой-то салат, Ян – сырники со сметаной и два кофе. Выбрали столик и сели друг напротив друга.

– Я не уверена, что смогу поесть, – сказала она. – Мне кажется, я вообще не ела с того дня, когда ты готовил.

– Я теж[66].

Ян сидел напротив и был какой-то удивительно красивый – идеально выбритый, в голубой рубашке, серой кепке, с аккуратными серебристыми волосами. Аня немного подкрасилась в поезде и переоделась, но все равно чувствовала себя недостаточно красивой по сравнению с ним, недостойной, и смущалась. Она насадила на вилку кусочек курицы и стала медленно пережевывать.

– Я рассказал о тебе маме, – сказал он вдруг.

Она округлила глаза.

– Зачем?..

– Не знаю. – Ян макнул сырник в сметану.

– И что сказала мама?..

– Сказала, что очень за меня рада. – Он откусил сырник. Аня застыла с вилкой в руках. Ян ел, а она просто сидела и смотрела на него.

– Прости, я все-таки не могу есть.

– Ну тогда пойдем погуляем.

Ян торопливо доел, и они снова пошли куда-то вперед, и снова замелькали вывески, лица, причудливые дома, и у Ани закружилась голова. Они дошли до какого-то фонтана, и Ян, хлопнув себя по лбу, вдруг сказал:

– У меня же друзья тут рядом живут! – Он потянул ее куда-то за руку, по ходу рассказывая. – Они классные музыканты, по всему миру гастролируют. Просто… – Он остановился. – Я подумал, если у меня такие друзья, то, может быть, ты посмотришь на них и решишь, что я тоже ничего.

– Боже, какой ты глупый! – рассмеялась Аня. Он будто немного обиделся, и Аня поцеловала его в нос. – Это ты-то – ничего?..

Они прошли еще немного, свернули в какой-то двор и вошли в дом. Поднялись по лестнице. Ян позвонил в дверь, открыл черноволосый парень.

– Витам![67]– сказал Ян, подняв правую руку ладонью вперед.

– Ничего себе, – сказал парень, взглянув на Яна. – Чэщьчь[68], брат.

– Знакомься. Это Аня.

– Привет… – пролепетала она.

– Веслав, – представился парень.

Ян разулся, Аня тоже скинула кеды. Веслав посмотрел на нее со значением и сказал:

– Я никогда не видел его таким.

Аня смущенно улыбнулась.

Они прошли на кухню. Там сидела длинноволосая брюнетка с выбритыми висками и мелкими косичками-зизи.

– Привет, – сказала она по-русски. – Я Вера.

Они стали пить чай, весело о чем-то разговаривая. Ян рассказывал про «Ми-стерео», про их знакомство, а потом сказал:

– Приходите вечером к Пану, я буду уроджины[69] отмечать.

* * *

За несколько месяцев до этого Аня открыла свою страницу в соцсети, чтобы посмотреть, кто поздравил ее с днем рождения, и ответить. Она уже накрасилась и присела выпить кофе, перед тем как одеться и выйти из дома – планировалась большая гулянка в клубе неподалеку. Под праздничной фоткой была сотня поздравлений, но вся лента тревожно мигала перекрывавшими все новостями: горел собор Парижской Богоматери. Аня ахнула: это казалось немыслимым.

С нарастающим чувством тревоги она пролистала ленту, потом перешла к новостным порталам. Прямые включения показывали черные клубы дыма, выходящие откуда-то из шпиля, и толпы людей, стоящих поодаль и смотрящих на пожар.

Аня одевалась в подавленном состоянии. Праздника уже не было. Праздник лопнул, как стекло в окошке Нотр-Дама. Но где-то недалеко накрывали на стол и ждали Аню, и она вышла из дома. Влад остался сидеть с детьми. Когда Аня поворачивала ключ, они смотрели прямую трансляцию, и Лиля крикнула:

– Смотрите, смотрите! Он падает!

– Вау, – выдохнула Ида.

Шпиль упал. Аня вышла из дома.

Когда она приехала в клуб, пожар показывали на большой плазме. На время все забыли про собор и кинулись поздравлять Аню. Ей вручали цветы и подарки, она улыбалась и обнимала друзей. Потом все сели за стол и стали громко разговаривать, зазвучала какая-то веселая музыка. Люди на экране беззвучно запели «Аве Марию».

Люди на площади у собора стояли на коленях. Над их головами кружил серый пепел, похожий на грязный снег.

Аня вышла покурить и достала телефон. Несмотря на середину апреля, на улице тоже шел снег – белый, настоящий. Аня включила трансляцию со звуком, смотрела на людей и одними губами повторяла слова:

– Аве Мариа.

Шел снег. Аня курила и смотрела, как место, где был раньше шпиль, заволакивали громадные серые тучи. Казалось, что сейчас из них пойдет дождь. Но из них шел снег.

– Грациа плена.

Аня сбила пепел с сигареты, и он смешался с летящими снежинками, только падал быстрее. По экрану ее телефона расползались тучи, и дождь из них не шел, он шел почему-то снаружи, со всех сторон. В новостях говорилось, что тушат пожар четыреста человек.

– Доминус тэкум.

Главный витраж собора – десятиметровая роза над входом, которой было несколько сотен лет, еще не лопнула, и Аня замерла, боясь это увидеть: «Боже мой, пусть она не лопнет, пусть нет, ну пожалуйста». Роза стояла, заключенная в черный, словно шипованный, треугольник, за которым была горящая конструкция лесов – красная-красная.

– Ань, пошли давай, шампанское стынет, – выглянула на улицу Тая.

Пожар начался случайно.

* * *