Демоверсия

– Дыши! Дыши, дура, нормально! – снова кто-то орет, и Аня перестает понимать, что происходит и почему все постоянно кричат. На девяти кроватях лежат женщины с большими буграми под одеялами, и каждая выдувает ртом свое «а-а-а». Аня вдруг замечает, что от ее спины отходит трубка, и понимает, что это уже другая больница, другая палата, другой ребенок. Но «а-а-а» то же самое, та же самая острая вершина колышущегося сверху живота. Почему-то анестезия уже совсем не действует, а трубка по-прежнему торчит из ее спины, и из-за этого нельзя даже встать с кровати, даже писать приходится в утку, словно у Ани какая-то тяжелая, смертельная болезнь, уже победившая ее тело, и ноги больше не слушаются, не принадлежат ей.

Вдруг звонит телефон. Это Влад, и Аня кричит в трубку:

– Дела? Как у меня могут быть дела? Пошел ты на-а-а-а-А-А-А… – Она не может закончить фразы, и телефон падает на пол, скользя по кафелю куда-то в угол.

– Тужься! Не надо орать, идиотка, ты понимаешь, что ты так ребенку все кости попереломаешь?

Аня не хочет переломать ребенку кости и очень боится. Она старается, ощущая полную никчемность.

– Вижу головку… Десять! Одиннадцать! Двенадцать!

Аня просыпается и смотрит на часы. Первый час ночи. Она крутит головой, но ребенка нигде нет. Встает и медленно выходит из палаты, полусогнувшись. Идти больно и неудобно, потому что между ног нужно держать пеленку. В коридоре никого нет и до странности тихо. Аня идет вперед, ей нужно найти хоть кого-нибудь, кто сможет сказать – где ее ребенок? Она вчера рожала, она помнит, это ее дочь, ее первенец, и грудь уже начала вспухать буграми и зудеть. В коридоре пусто, и она сворачивает на лестницу, и поднимается вверх, считая ступеньки.

– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…

Она находит открытую дверь, в которой на кушетке лежит медсестра, накрывшись синим байковым одеялом. Аня подходит к ней, трогает за плечо и спрашивает:

– Где мой ребенок?

Медсестра просыпается и садится на кушетке, непонимающе уставившись на Аню, а потом спрашивает:

– Который час?..

Аня мотает головой, а потом замечает над кушеткой большой белый циферблат с римскими цифрами, и стрелки почему-то движутся очень быстро, хаотично – в разные стороны.

– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… – шепчет Аня. Стрелки словно сошли с ума, и Ане кажется, что она тоже сошла с ума, потому что медсестра смеется ей в лицо:

– Ребенок? Какой ребенок?

– Мой… Наш…

Медсестра громко смеется и говорит:

– Тебе кисту твою показать? На, смотри!

Она протягивает руку под кушетку и достает пластиковое ведро, полное каких-то кровавых обрезков. Аня пугается и выбегает из палаты, а медсестра смеется ей вслед. В коридоре откуда-то появляется масса народа. По обе стороны узкого коридора вплотную друг к другу стоят кушетки, и на них, так же вплотную, сидят голые женщины и держат на руках синие байковые одеяла.

– Девятнадцать, – считает Аня одеяльца, – двадцать девять.

Она проходит этот коридор, стараясь не смотреть и не слышать.

– Тридцать, – говорит одна из женщин, черноглазая брюнетка, и ее лицо кажется Ане страшно знакомым.

Аня открыла глаза и посмотрела на анестезиолога.

– Кажется, наркоз не подействовал, – сказала она.

– Очень даже подействовал, – улыбнулся тот. – Уже все. – Он кивнул медсестре. – Увезите ее в палату.

– 8–

Медсестра положила на Анин живот полотенце и насыпала сверху большую горку ледяных кубиков, накрыв ее сверху другим полотенцем.

– Как самочувствие? – спросила она.

– Нормально.

– Операция прошла хорошо. Кисту удалили. Только вот матка у вас почему-то была увеличена, как на восьмой неделе беременности.

Аня отвернула голову к стене и закрыла глаза. Она заснула на какое-то время, а потом ее снова разбудила медсестра, уже другая. Аня подала ей руку, в которую был заранее вставлен катетер, и медсестра подсоединила ее к капельнице, а потом сказала:

– К вам посетитель.

Аня удивилась и посмотрела на дверь. В проеме стояла Агата. Она улыбнулась и подошла к Аниной постели.

– Привет, – растерянно сказала Аня, – ты здесь откуда?

– Ну, ты мне оставляла адрес, и я наконец решилась зайти в гости. Мне открыл твой муж…

– Бывший, – вставила Аня.

Агата быстро кивнула.

– И он сказал, что ты здесь.

– Спасибо, что пришла.

– Я принесла тебе яблочного сока.

Агата поставила на тумбочку двухлитровую коробку.

– Спасибо. Только мне пока нельзя пить.

– Да, конечно… Что с тобой?

– Ничего особенного. Рядовые женские проблемы. – Аня посмотрела на Агату и улыбнулась. – Я очень рада тебя видеть.

До встречи в том магазине они не виделись двенадцать лет. Они смотрели друг на друга молча. Аня живо вспомнила скандал, разгоревшийся в школе, когда об отношениях Агаты и Николая Александровича узнали. Очень быстро скандал перешел в разряд городского, а потом и областного. Агату заперли дома, и Аня больше не виделась с ней до отъезда.