Демоверсия

Хоровая группа вышла на сцену и запела. Состав был тем же, что и шесть лет назад, но все были другими – очень разными, совсем не теми, и голоса были совсем взрослыми. Аня хотела было стереть навернувшуюся слезу, но увидела, что Ида выбежала в проход между креслами.

– Ида!.. – громко шикнула Аня.

Все начали оборачиваться. Женщина, стоявшая на входе в зал, подошла и стала ругаться таким же громким шепотом. Аня нашарила в сумке чупа-чупс, и Ида угомонилась. Заодно Аня достала упаковку анальгетиков и положила в рот таблетку, стараясь проглотить ее без воды.

Через несколько номеров, после сольных выступлений, Лиля играла в ансамбле. Аня вспомнила было, как трогательно смотрелась на ней привязанная к шее синяя подушечка и как Лиля выводила тоненькое «Мяу» на первом экзамене, но Ида снова сбежала. Женщина у входа поймала ее за шиворот и выдворила из зала. Аня торопливо встала и тоже вышла.

– Ида, ну как тебе не стыдно!

Ида нашла что-то интересное в кадке с пальмой, и стыдно ей не было ни капельки.

– Мама, смотри, там жук, – сказала она задумчиво, а потом обернулась. – А когда папа снова будет с нами жить?

Несколько человек, находившихся в коридоре, уставились на Аню, и она застыла, смущенная и застигнутая врасплох. Но в этот момент из зала донеслись аплодисменты, дверь открылась и высыпала куча детей и их родителей. Все громко переговаривались между собой и заполнили пространство коридора, включая промежуток между Аней и кадкой с пальмой, возле которой стояла Ида – полуобернувшись, погрузив в растресканную сухую землю пальцы и обращая в сторону Ани немой вопрос.

* * *

– Ой, какая кофточка!

Ида достала из пакета розовую блузку.

– Это моя! – Лиля выхватила блузку, но Аня тут же забрала ее сама.

– Она давно тебе мала, успокойся. А Иде большая. Ида, положи, не балуйся.

Аня вытряхнула еще один пакет на диван. Пестрая куча вещей рассыпалась по светлой обивке.

В воскресенье наконец появилось время разобрать старые вещи. Их было много – весь зеркальный шкаф был забит бесконечными пакетами. Они копились несколько лет, и пора было от них избавляться.

– А вот это должно подойти. Иди сюда. – Аня потянула Иду за рукав и натянула через голову зеленую футболку. – Ничего себе, маленькая!

Аня растерянно смотрела на Иду, не понимая, когда она успела так вырасти. Эту футболку Лиля носила, когда ей было семь. Ида явно росла крупнее.

– Мама, когда ты уже закончишь? – раздраженно спросила Лиля. – Мне заниматься надо.

– Ну, так занимайся, кто тебе не дает?

– Да вы все орете! Я же нот не услышу.

Ида действительно кружилась по комнате, напялив на себя старое Лилино платье, и громко пела:

– Отпусти-и-и и забу-у-удь!..

– Кто все?.. Ида, тише!..

Лиля села у пианино и громко ударила по клавишам. У Ани заболела голова. Остро захотелось тишины. Она взяла телефон и посмотрела на экран. Сообщений не было. Аня вздохнула и продолжила раскладывать вещи.

– Это в Северск, это в Рязань, это в Арбаж, это… – Она с недоумением посмотрела на рваные трусы. – Это в мусор.

Ида тут же схватила эти трусы и надела их на голову. Лиля заиграла на пианино что-то торжественное.

Аня взяла следующий пакет и заглянула в него. Там аккуратной стопочкой лежали пеленки и ползунки. Аня села рядом с пакетом и наугад достала одну из вещей. Ей попался бело-розовый чепчик.

– Это…

Она вдруг перестала понимать, что и куда нужно положить. Слева гремело пианино, справа кружилась Ида с дырявыми трусами на голове, а прямо перед Аней был большой пакет. И бело-розовый чепчик в руках.

– Это в Северск, – тихо сказала Аня. Светка была снова беременна, и все эти вещи скоро ей пригодятся.

Почему-то Аня была уверена, что ей самой они уже не пригодятся никогда.

«Передай Руте, что я не беременна».

Она огляделась вокруг, отстраненно созерцая картину домашнего хаоса. Кругом были детские вещи: они лежали стопками в кресле, валялись горой на диване, стояли в пакетах на полу. Каждый из этих пакетов был подобен большой почтовой коробке, в которой лежит отдельный пласт жизни – не только и не столько ее лично. Жизни вообще, будто это пласт грунта, снятого лопатой с поверхности Земли и аккуратно перенесенного в коробку, чтобы плодородная почва появилась где-то еще. Здесь и так уже все распускается и зреет, это готовый сад, который нужно поливать, удобрять и пропалывать, и новые деревья будут появляться, будут тянуться к небу новые кусты. Вот только Аня здесь уже будет ни при чем.

– Бам! Бам! Бам! – лупила по клавишам Лиля.

– У-у-у-у… – кружилась по комнате Ида.

Это были не просто вещи. Это была почва со включениями семечек и ростков, и теперь она сыпалась сквозь пальцы и падала по пакетам.

Все в комнате цвело и буйствовало. Аня взяла чепчик в горсть и бросила в пакет сверху. Потом она вышла из комнаты и куда-то пошла, чувствуя себя обедневшей. Прошла полутемным коридором, автоматически проговаривая: «Anaea nessus», «Lieinix lala». Она подумала о том, что где-то далеко так же согнулась над пакетами чужая, незнакомая женщина. И пакетов у нее было гораздо больше, а в них – гораздо больше земли.