День чёрной собаки

Илья – умным, Платон – чувствительным фантазёром, а Руслан – заводилой. Торопился жить, словно знал, что времени ему отмерено немного. А точнее – совсем мало. Всегда спешил. Всегда хотел быть первым. Всегда на драйве, на азарте, увлекался страстно, полностью отдаваясь предмету увлечения, но при этом – необыкновенное свойство – точно знал черту, которую ни в коем случае нельзя переходить.

И лишь однажды не сдержался…

Руслан пробовал наркотики – самые разные. «Экспериментировал» вместе с Платоном, но если Платону, чтобы избавиться от зависимости, потребовалось длительное квалифицированное лечение, то Руслан просто перестал их принимать. Сказал, что ерунда, и завязал. Никто не знал, была ли у него ломка и если была, то насколько сильная – Руслан никому об этом не рассказывал, зато все знали, что он захотел завязать – и завязал.

Руслан был любвеобилен, реагировал на все оказавшиеся «в зоне досягаемости» юбки, а молодость и смазливая внешность гарантировали ему ответное внимание. Ходили слухи, что Руслан ухитрился переспать с несколькими скучающими матерями своих друзей и сёстрами своих друзей, в том числе – младшими, однако он ни разу не оказался в центре скандала.

Руслан обожал скорость, но машиной управлял внимательно, никогда не рисковал просто так, а разгонялся будучи уверен в дороге. Он бросал кости и часто ставил на «зеро», но и в казино не терял голову… Точнее, терял – за карточным столом.

Почему именно карты действовали так сильно, сказать не мог никто, даже сам Руслан. Это непредсказуемо и необъяснимо, это где-то в глубине: кто-то не может справиться с наркотиками, кто-то – с алкоголем, кто-то – превращается в адреналинового наркомана, а Руслан стал рабом колоды карт. Он играл много, а выигрывал не часто. Ухитрился долго скрывать порок от окружающих, даже от родителей и близких друзей, и когда правда всплыла, было уже слишком поздно: Руслан не просто крупно проигрался, но совершил большую глупость. Пытаясь выбраться из долгов, молодой человек согласился подставить держателей подпольного игорного дома, без опыта и авторитета полез в большую разборку и оказался в ней крайним. Почувствовал угрозу и сбежал из Москвы, надеясь пересидеть опасное время, а потом попытаться договориться. Одинокий, потерянный, насквозь перепуганный, боящийся хоть кому-то поверить, но понимающий, что одному не выпутаться, Руслан добрался до «Сухарей» и спрятался в доме Ады – их особняк родители к тому времени продали – и оставался в нём четыре дня. А на пятый Ада получила SMS: «Старая сука меня сдала…» Троеточия в конце не было – сообщение просто обрывалось, а на вызовы телефон Руслана не отвечал.

Его отключили.

Ада позвонила Илье и Платону, втроём они примчались в «Сухари», побродили по пустому дому, в котором остались следы пребывания Руслана, хотели расспросить Розалию, но старуха им не открыла, а других соседей в посёлке уже не было – уехали в Москву. Прагматичный Илья отправился к охраннику и заплатил ему столько, что смущённое: «Никто посторонний в посёлок не въезжал» – сменилось на очень тихое: «Вашего друга забрали люди в чёрном внедорожнике, но я вам об этом не говорил».

С тех пор Руслана никто не видел.

///

– Я не помню, что мне снилось, – угрюмо произнёс Илья. – Я даже не помню, что просыпался, что кричал, что вы меня укладывали – ничего. В памяти осталось только то, что вчера я лёг спать, а сегодня Тошка пришёл и разбудил меня.

К полудню Ада и Платон забеспокоились и решили, что друга пора поднимать. Друг просыпаться не желал, а когда наконец выполз из спальни, выглядел совсем не отдохнувшим. И завтракал без аппетита.

– Из твоих слов мы поняли, что тебе приснилась Розалия, – сказала Ада, прихлёбывая кофе из большой кружки. Второй кофе с утра. Чёрный и очень крепкий.

– Может быть.

– Ты совсем ничего не помнишь?

– У меня есть ощущение… – Бархин жалобно посмотрел на друзей. – Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду: я не помню, но мне кажется… Так вот, у меня есть ощущение, что мне приснился неприятный сон, главную роль в котором играла Розалия. Но я не могу сказать, что это был за сон.

– Но он был неприятный? – спросил Брызгун.

– Судя по тому, с каким чувством я проснулся, – да, очень неприятным.

Илья поковырял недоеденную яичницу и отставил тарелку. К кофе он даже не притронулся.

– Не нужно было нам тут собираться, – вздохнул Платон.

– Место ни при чём – это в нас. – Ада взяла кружку двумя руками, так, словно хотела согреть ладони. – Что было – то было, ничего не изменишь.

– Да я не хочу менять. Я хочу забыть.

– Правда?

– Илья ведь забыл.

– Не похоже.

И они перевели взгляды на друга. Бархин дёрнул уголком рта, показав, что услышал, но отвечать не хочет, и произнёс:

– Надо домой ехать.

– Сейчас самый пик начнётся – в пробку влипнем.

– Мне в Москву въезжать не нужно.

– А мне – нужно.

– Можешь ехать завтра.

– Прекрасный способ сменить тему разговора.

– Не ругайтесь. – Ада сделала ещё один глоток. – Илья просто не хочет говорить о том, о чём мы с ним думаем – нам тут страшно.

– Но нас сюда тянет, – протянул Брызгун, отворачиваясь к окну.