День чёрной собаки

– Именно то, о чём спросил, без всякого подтекста, – объяснил Вербин. – Известно ли вам о людях, с которыми у Шмыги были настолько плохие отношения, что ей могли желать смерти?

Несколько мгновений «торговец дорогими шкурами» смотрел Феликсу в глаза, после чего едва заметно улыбнулся и медленно произнёс:

– Я думал, мы говорим о маньяке… В смысле – о серийном убийце.

– Мы обязаны проверять все версии.

– В том числе – версию предумышленного убийства?

– Да. Вы помните мой вопрос?

Он помнил.

– У Дианы, безусловно, были недоброжелатели и были коллеги, которые очень плохо к ней относились. Как в любом другом женском коллективе. Наши сотрудницы встречаются не часто, но когда встречаются, их взаимоотношения мало чем отличаются от отношений в какой-нибудь бухгалтерии.

– А среди её постоянных…

– Пожалуйста, обойдитесь без слова «клиент», – мягко попросил «голубой костюм».

– Друзья?

– Прекрасный выбор.

И Вербин не отказал себе в удовольствии сделать человеку приятно.

– Среди постоянных друзей Дианы есть люди, которые относились бы к ней… как недоброжелательницы из бухгалтерии? Или хуже.

– Мне трудно ответить на ваш вопрос по той причине, что если моему другу что-то не понравилось – он об этом говорит. Если он об этом не говорит – я ничего не знаю. Диана пользовалась популярностью, и негативных откликов на неё не было. Сама она тоже ни на кого не жаловалась.

Феликс видел, что «торговец» с ним честен – не было ни одной причины, чтобы он, добровольно явившись с информацией, стал бы врать сейчас – «голубой костюм» был очевидно умён и прекрасно понимал, о чём его будет спрашивать полицейский.

– И хочу сразу предупредить насчёт друзей – среди них есть такие имена, которые не то что произнести – подумать страшно. И я сейчас не шучу, Феликс, поверьте на слово.

– Советуете не проверять?

– Проверяйте, ради бога. Я их не назову, но вы, возможно, сумеете вычислить эти имена по своим каналам – каким-то образом связав с Дианой. Но когда узнаете, поймёте, что лучше не проверять. Да и не те эти люди, чтобы быть Кровососами, если честно. То есть они сами по себе кровососы, но в хорошем, законопослушном смысле слова.

– Каждое имя из списка друзей Дианы вызывает у вас дрожь?

Вопрос заставил собеседника задуматься. Почти минуту «голубой костюм» прикидывал, как далеко может зайти в своей откровенности, но в конце концов ответил именно так, как надеялся Вербин:

– Я пришлю вам список тех, кто меня не пугает. Возможно, он окажется вам полезен.

– Благодарю.

– Это мой гражданский долг, – рассмеялся «голубой костюм». Похоже, ему нравилось повторять эту фразу. – Мы закончили? Простите за торопливость, но я и так затянул с завтраком.

– Последний вопрос.

– Надеюсь.

– Вы не можете созвониться только с этой девушкой?

* * *

Они продолжили умирать – одинокие старые женщины. По естественным причинам, но почему-то одна за другой. Мартынов пытался убедить себя, что в череде смертей виновата установившаяся в городе жара, принёсшая жуткую, тяжёлую духоту, но не мог объяснить, почему печальную статистику почти не пополняют одинокие старые мужчины.

– Мария Ивановна Сундукова, семьдесят восемь лет…

Сидящая напротив женщина всхлипнула. Не дочь – невестка. Сын Марии Ивановны устроился в угловом кресле и не отрываясь смотрел на свои руки. Молчал. Это он обнаружил умершую мать и, похоже, до сих пор не мог прийти в себя. В полной прострации позвонил жене, потом рыдал. К приезду Мартынова успокоился, но замкнулся и говорил очень-очень мало, отвечая на вопросы или односложно, или коротко. Поэтому основной разговор участковый вёл с его женой.

– Хронические болезни у Марии Ивановны были?

– Нет, – вздохнула невестка. – Самочувствие, как говорится, согласно возрасту, но хронического ничего не было. – Помолчала. – Мама Маша крепкой была, ходить ей стало трудно в последнее время, поэтому и на дачу ехать отказывалась. Коля как раз приехал, чтобы уговорить её – по такой жаре в городе сидеть последнее дело. А я как раз в отпуск собралась, там бы за ней приглядела.

Но вышло иначе.

И опять знакомые обстоятельства: закрытая изнутри квартира, спокойно лежащая в собственной кровати покойница… и открытое окно. На этот раз дерева рядом не оказалось, зато была водосточная труба и промежуточный карниз, достаточно широкий, чтобы по нему смог пройти кот.

«Кот!»

Мартынов подумал о нём в то самое мгновение, как увидел распахнутое окно, однако спешить с расспросами не стал и лишь сейчас поинтересовался:

– Скажите, пожалуйста, у Марии Ивановны были домашние животные?

– Нет, – качнула головой женщина. – Мама Маша как раз не хотела никого заводить, говорила, что грязи от них много, а толку нет.

– К ней кот стал приходить, – вдруг сказал сын.

И Мартынов едва не подпрыгнул на стуле.

«Кот!»

– Какой кот? – удивилась женщина, поворачиваясь к мужу. – Откуда ты знаешь?