День чёрной собаки

– Я считаю, что убийствами проституток Кровосос специально привлекает максимальное внимание к происходящему и личности Дракулы, которого хочет максимально вымазать в грязи.

– То есть допускаешь мотив личной мести?

– Мотив очень страшной личной мести. Такой мотив, из-за которого Кровосос с лёгкостью убил трёх ни в чём не повинных женщин.

– Мы не знаем, насколько они неповинны, – заметил подполковник.

Замечание повисло в воздухе, поскольку Гена вставил своё:

– Но тогда выходит так, что Дракула напрямую связан с Кровососом?

– К сожалению, необязательно, – не согласился Вербин. – Вполне возможно, что обида была нанесена несколько лет назад, после чего их пути разошлись, и сейчас Кровосос не входит в круг близких знакомых Дракулы.

– А если обида была страшной, то о ней может никто не знать, – добавил подполковник.

– Кроме Дракулы и Кровососа, – уточнил Феликс.

– Кроме Дракулы и Кровососа, – согласился Шиповник. – Была ли там обида или нет, мы если и узнаем, то позже. А пока давайте сосредоточимся на отработке того материала, который у нас появился. Изучите окружение Шмыги, возможно, вы узнаете имена подруг, то есть имена других жертв, раньше, чем их сообщит сутенёр.

– А сутенёр не может оказаться Дракулой? – неожиданно спросил Колыванов. – Три его девочки, а затем – он сам. Связь более чем очевидная.

– Интересная мысль, – прищурился Шиповник. И посмотрел на Феликса: – Что скажешь? Твой новый знакомый не просил защиты? Не намекал на неё?

– Не намекал и сразу сказал, что больше не хочет со мной встречаться. А во время разговора держался абсолютно спокойно, не демонстрируя внутреннего напряжения, – ответил Вербин. – Я, конечно, покручу эту версию, но сильно в ней сомневаюсь.

– Почему? – Кажется, Колыванов слегка обиделся.

– Сейчас… – Феликс помолчал: сначала окончательно сформировал мысль, затем подобрал слова: – В глазах нашего общества проститутки часто представляются жертвами сутенёра, несчастными женщинами, которых обманом или силой заставляют продавать себя. А Кровосос пытается сформировать образ борца со злом – пусть и очень жестокого. В этом смысле, убийство сутенёра – оправданно, а вот убийство проституток – нет.

– Слишком надуманно.

– Но абсолютно верно на смысловом уровне, – не согласился с Колывановым Шиповник. – Кровосос умён и щепетилен в деталях и ни за что не пропустил бы то, о чём сказал Феликс. – Пауза. – Однако твоя версия приводит нас к выводу, что убитые проститутки в чём-то крепко провинились. Во всяком случае, по мнению Кровососа. И об этой их вине он обязательно заявит после убийства Дракулы.

– Интересно, – протянул Вербин.

– Интересно, – согласился Шиповник. – То есть теперь вам нужно прикидывать, в чём могли быть замазаны девочки.

– Понял.

– Но я бы намекнул сутенёру, что он может оказаться под ударом, – добавил Колыванов. – Бывает так, что самая дурацкая версия оказывается правильной.

– Я обязательно упомяну об этом, когда он позвонит, – пообещал Вербин. – Но хочу обратить ваше внимание ещё на один момент: единственная жертва, у которой была примета, стала второй. На теле следующей жертвы ничего привлекающего внимание не обнаружено. Почему Кровосос не убил Шмыгу последней? Он бы выиграл больше времени.

– Оно ему не нужно, – догадался Шиповник. – Он не на шаг впереди, а на два или три.

– О чём вы говорите? – нахмурился Колыванов.

– Дракула уже у Кровососа, – ответил Феликс. – И возможно, убит.

* * *

Очень хотелось его разбудить.

Так сильно хотелось, что убийца едва удержался… особенно после того, как представил изумлённый взгляд, громкий крик: «Это что, шутка?!» – и то, как крик переходит в мольбы и рыдания. Убийца представил, как рассказывает Дракуле о том, что уже сделано. Рассказывает с улыбкой, глядя прямо в глаза. Рассказывает громким, спокойным голосом. Рассказывает, не забывая ни об одной детали.

Рассказывает – и впитывает источаемый Дракулой страх.

Впитывает то, чего ему так недоставало в «общении» с проститутками.

Нет! Это будет не страх – животный ужас. Никогда в своей дурацкой жизни Дракула не испытывал ничего подобного, и в тот момент, когда он осознает, что происходящее – не злая шутка, а беспощадная правда, – его охватит дикий ужас. Впитать который убийца жаждал всей душой, зная, что получит невероятное наслаждение.

Наверное.

Это самое «наверное», означающее, что убийца до сих пор не насладился страхом жертвы, и вызывало желание разбудить Дракулу. Но убийца сумел его подавить: стиснул зубы и медленно, очень медленно закончил вносить последние штрихи в картину, которую приготовил «благодарным зрителям». Затем отошёл к дверям – в этот момент его уже отпустило желание устроить Дракуле сеанс пробуждения с последующей истерикой – и внимательно оглядел комнату.

Нет сомнения, что всё на своих местах. Каждая имеющая смысл деталь расположена там, где смысл подчёркивается, а элементы, добавленные для красоты, придают картине изящную законченность.

– Замечательно, – негромко произнёс убийца. – Всё так, как должно быть.