День чёрной собаки

– А что случилось? – поинтересовался «знакомый» понятой.

Хозяин квартиры посмотрел на Вербина.

– Девушку убили, – коротко ответил Феликс.

– Здесь?

Вербин посмотрел на тяжёлую железную дверь, потом на понятого, потом отвернулся, ухитрившись сохранить на лице непроницаемое выражение, и ответил:

– Нет, не здесь.

– А где?

– В другом месте.

– Тайна следствия? Понимаю. – Понятой оказался смышлёным. Второй, возможно, был таким же, но помалкивал и потому нравился Вербину намного больше. – Если что, мы тут не слышали ни выстрелов, ни ссор каких.

– Понятно, – кивнул Феликс. – Я чуть позже запишу.

– Но её, конечно, могли отравить…

– Когда откроют дверь? – заволновался хозяин квартиры, представивший гниющее в гостиной тело. Прямо на ковре гниющее. И возможно, ковёр безвозвратно испортившее.

– Уже открыл, – отозвался эксперт.

– Уже?!

– А чего тянуть? – Эксперт потянул за ручку, и тяжёлая дверь отворилась.

– То есть вы любой замок можете вскрыть, – присвистнул молодой понятой.

– Только в интересах службы.

– А, ну да, я так и подумал…

Окончания фразы Вербин не услышал – прошёл в прихожую.

Квартира оказалась не очень большой, но достаточно уютной, ухоженной, обставленной современной мебелью. Несмотря на слой пыли, чувствовалось, что Диана терпеть не могла хаос: все вещи находились на своих местах, посуда вымыта, мусор вынесен, в холодильнике отсутствуют скоропортящиеся продукты, в шкафу-купе царит идеальный порядок. А там, где пыль не могла скопиться, её не было.

– Я посоветовал Диане домработницу, – рассказал хозяин квартиры. – Диана поблагодарила меня и пользовалась её услугами.

– Мы знаем, – кивнул Феликс.

С домработницей участковый тоже сумел связаться, но она в отличие от хозяина квартиры десять дней назад отправилась на малую родину. Сразу после того, как нашла отпечатанную на принтере записку: «Уехала в отпуск до конца месяца».

– Здесь полный порядок, – произнёс один из криминалистов, не входя в гостиную.

– Да, собиралась Диана без спешки, – согласился Феликс.

– Но собиралась ли? – Колыванов указал на стоящий в углу шкафа-купе чемодан.

– Да и вещей на полках изрядно, – заметил Вербин. – Так что если она куда и собиралась, то разве что в гости.

– На дачу на выходные.

– Или так.

Но выходные затянулись и закончились совсем не так, как предполагала девушка.

– Феликс, пройдите, пожалуйста, в спальню, – попросил один из криминалистов.

– А я могу посмотреть? – спросил хозяин квартиры.

– Оставайтесь в коридоре, – попросил Колыванов, придержав мужчину за плечо.

И поэтому оказался в спальне на пару секунд позже Вербина. Остановился рядом с напарником, проследил за его взглядом и тихо выругался: на подушке лежал лист бумаги, на котором чернела издевательская фраза: «Ну, наконец-то:)».

* * *

Мы не равнодушные.

Просто большой город задаёт слишком быстрый темп, и мы несёмся по жизни вскачь, отчаянно боясь споткнуться, и потому не часто смотрим по сторонам. Мы не равнодушные, у нас просто очень мало времени и каждая секунда на счету. Когда мы останавливаемся, то становимся участливыми и заботливыми, но останавливаемся мы редко. И уж совсем редко заглядываем в окна старых домов, даже очень красивых.

А этот дом был именно таким – старым и необыкновенно красивым. Выстроенный в конце XIX века в модном «русском стиле», он привлекал внимание и тогда, и сейчас, через сто с лишним лет, одновременно напоминая и классическую боярскую усадьбу, и небольшой европейский дворец. Дом не был древним, но казался таковым, и туристы любили его фотографировать и фотографироваться рядом. Но сегодня туристов было на удивление мало, даже туристические автобусы проезжали не часто. Обычные автомобилисты стремились как можно быстрее проскочить Якиманку, пока она свободна, торопясь попасть на Ленинский проспект или опасаясь встать в пробку на Большом Каменном мосту, прохожие тоже не задерживались. И никто не увидел или не обратил внимания на появившуюся в окне второго этажа девушку. Очень бледную брюнетку, одетую в кружевное белое платье. Девушка казалась грустной или несчастной. Точнее, сначала грустной, но если приглядеться, то через несколько мгновений становилось очевидно, что девушка несчастлива. Но это – если приглядеться…

Если…

Девушка долго, минуты две, смотрела на проезжающие по Большой Якиманке машины, на дома на той стороне, на редких прохожих, затем сделала шаг и коснулась оконного стекла кончиками пальцев. И всхлипнула, окончательно превратившись в глубоко несчастное существо, а через мгновение – в бешено злое существо. Бледное лицо обратилось маской ненависти. Тонкие пальцы скрючились, словно сведённые судорогой, стали длиннее, на них появились крепкие когти чёрного цвета – очень острые на вид, девушка отвела правую руку назад, чуть приподняла, изготовившись ударить по стеклу, но неожиданно замерла.

В последний перед ударом момент.

Увидела чёрного кота.