День да ночь

То, что лейтенант молод и не нюхал пороха, настроения Ракитину не повысило. Если такой полезет приказывать, как и что делать, по всем правилам, которым его обучали, загубит батарею. Не потому, что неправильно обучали. Просто учеба - одно дело, война - другое.

Лейтенант позицией остался доволен. Про Неприкосновенный запас и голодных солдат уже забыл. Поэтому опять пришел в восторженное состояние, легко шагал по орудийному окопу, и ремни его амуниции поскрипывали весело.

Но когда подошел к самому орудию и увидел, что ствол весь в оспинах от осколков, а в щите рваная рана - кулак пролезет, да еще пара дыр помельче, притих.

- Давно? - спросил с уважением.

- На прошлой неделе.

- Потери есть?

- Двоих убило.

- А это? - лейтенант кивнул на повязку. - Тоже там?

- И это тоже. Но ничего особенного. Царапина.

- У тебя что, в расчете четыре человека осталось?

- Прислали сегодня еще одного на пополнение. Писарь из штаба.

- Пять - уже неплохо. Сам шестой. Почти полный расчет, - и это лейтенанта тоже порадовало.

- Двух человек с пулеметом и ракетами надо направить впереди огневой. Вам в штабе говорили про ночную танковую атаку?

- Да, - кивнул лейтенант. - Эту тему мы, правда, не проходили, - признался он, - но, думаю, управимся.

- Мы тоже не проходили, - в тон ему сообщил Ракитин. - И тоже думаю - управимся. Но у орудия всего трое остаются, вместе со мной. Пришлось шофера с машины снять. Вчетвером сумеем стрелять нормально.

- Шофера нельзя, - напомнил лейтенант Хаустов.

"Начинается, - подумал Ракитин. - Уже полез, куда не надо. Прислали на мою больную голову".

- Еще неизвестно, - сказал он, - понадобится ли после этого боя шофер. Может, и так получится, что шофер будет, а возить некого.

Лейтенант промолчал. Будто и не слышал. Возможно, перенес разговор на другое время.

Пойдем посмотрим, как вы подготовили укрытия для ракетчиков, - предложил он.

Пошли. Ракитин показал. Потом ему пришлось ответить на разные вопросы, с очень часто встречавшимися словами: "почему?", да "зачем?", да "кто приказал?". И это не оттого, что лейтенант Хаустов плохо соображал. Соображал он хорошо, но слишком правильно. То, что они здесь делали, было для лейтенанта непривычным, выходило за рамки Правил и Инструкций. К счастью для Ракитина, Хаустов вскоре вспомнил, что еще в училище умные люди предупреждали: на фронте можно встретиться с любой неожиданностью и надо принимать решения, не предусмотренные Уставом. Но решил лично проверить, насколько этот объект "соответствует". Он спустился в окоп, пробежался по нему вперед-назад, потом сделал то же самое, низко пригнувшись. Завершив бега, встал на колено и изобразил человека, стреляющего из ручного пулемета.

Ракитин ждал, пока лейтенант наиграется, и думал о том, что помочь новый командир ничем не сможет. Только бы не мешал приказами и советами. "Пусть он теми двумя орудиями занимается. Ему, чтобы покомандовать, двух орудий вполне достаточно".

Лейтенант же, проверил все, что считал нужным, остался доволен и выполненной работой, и самим сержантом. Он легко выпрыгнул из окопа, отряхнул прилипшую к обмундированию земельку и поправил пилотку.

- В штабе приказали такой окоп оборудовать? - спросил он.

- Афонин придумал.

- Кто такой? - Лейтенант наверняка ожидал услышать высокий чин хитроумного фортификатора.

- Солдат нашего расчета.

Командир не сразу, но все-таки переварил эту новость и с удовлетворением отметил, что солдаты ему попались толковые.

- Надо поощрить, - решил он.

- Надо, - согласился Ракитин.

Энергия в лейтенанте бурлила и выплескивалась через край. Вместе с энергией выплескивались отдельные мысли и целые решения.

- Надо копать дальше! - выплеснулась мысль. - Подтянуть окоп поближе к орудию.

- Надо, - согласился Ракитин. Они и собирались продолжать здесь работу.

- Другим орудиям копать траншеи не надо, - выплеснулось решение. - Орудия у нас по фронту растянутся метров на двести, не больше. Одной ракетой всю территорию перед ними осветить можно.

- Не надо так не надо, - не стал спорить Ракитин. - Только без резерва останемся. Если с нашей группой что-нибудь случится, в темноте сидеть будем.

Лейтенант промолчал. Не знал, что ответить сержанту, который согласился с ним и в то же время, вроде, не согласился. И решил ничего пока не уточнять. Вместо этого он снова начал задавать вопросы. Лейтенант Хаустов хотел все знать. И прежде всего: нельзя ли собрать местное население и вырыть противотанковый ров, выпустили ли "Боевой листок", провели ли комсомольское собрание, есть ли у расчета аппарат для установления проводной связи орудия с командным пунктом командира батареи? И еще многое, и разное. Только что не спросил: какая зима ожидается, морозная или теплая?

Окончательно он сумел добить Ракитина тем, что обещал выбрать, во время предстоящего боя, несколько минут и прийти пострелять из такого заслуженного орудия. Он так и сказал "пострелять". И подмигнул еще при этом.

Обстановка лейтенанта устраивала, а близость боя радовала и возбуждала.

- Пошли, пора и остальным орудиям позицию занимать, - решил он. - Теперь все ясно.