День да ночь

- Больше ничего. Я же говорю: роща впереди, два танка, бензовоз и три мотоцикла. Мы и развернулись с ходу. Лихо Соломин развернулся...

Опарин вспомнил, как его на этом неожиданном крутом развороте чуть не выбросило из машины. Тогда он не успел даже толком сообразить, что происходит. Сейчас представил себе: его выбрасывает из машины, он падает на дорогу. Мотоциклисты подъезжают, а он даже подняться не может. Жуткое дело...

- Ты чего замолчал? - спросил Кречетов. - Как роща? Большая, густая?

- Вроде густая, - Опарин подумал немного: - в деревьях просвета не видно.

- Молодая роща, - дополнил Лихачев. - И деревья невысокие.

- Так старая или молодая?

Опарин ничего не ответил, только пожал плечами: попробуй, разгляди на таком расстоянии: молодой лес или старый.

- Молодой лес, - заверил Лихачев. - Деревья низкие, высоких мало. Высокие стоят редко, каждое отдельно. Вершина от вершины далеко. Лес хоть и молодой, но большой. Там вполне можно спрятать и танки, и пехоту. - Лихачев запахнул шинель. Без гимнастерки было холодно и неловко. - Там индийских слонов спрятать можно целое стадо.

- Брось свои шуточки, Лихачев, - оборвал его старший лейтенант. - Почему думаешь, что там спрятать танки можно?

- Потому что видел. Это, товарищ старший лейтенант, самому видеть надо. Если были бы бумага и карандаш, нарисовать можно. Сами и увидели бы.

- Как это, нарисовать?

- Он, товарищ старший лейтенант, на художника учился, - объяснил Ракитин. - Все, как увидел, точно нарисовать может.

- Попробуем, - заинтересовался Кречетов. Он раскрыл полевую сумку. - Вот тебе блокнот, вот карандаш. Изобрази все, что видел.

Лихачев стал изображать. Работал он быстро и легко. Карандаш скользил по бумаге, то выделяя что-то жирной черной линией, то оставляя едва заметный штрих. Лес на рисунке стоял сплошной стеной. Но был невысок, значит, и молод. Только в некоторых местах возвышались отдельные деревья. Эти, видно, были постарше. Слева лес уходил куда-то за обрез бумаги, справа виднелась заросшая редким подлеском опушка. Рядом с подлеском проходила дорога. На ней два танка. Первый сворачивал в рощу, второй следовал за ним. А дальше бензовоз. Немного впереди - мотоциклы.

Работал Лихачев с удовольствием. Время от времени замирал, окидывал взглядом свое творение, качал головой, потом что-то добавлял, заштриховывал... Наконец он закончил рисунок, еще раз внимательно осмотрел его и показал Опарину.

- Все точно, - одобрил Опарин. - Как в кино.

Лихачев передал рисунок старшему лейтенанту.

Кречетов стал разглядывать рисунок, пытаясь найти там что-нибудь новое, интересное для себя. Но ничего примечательного не увидел. Все было в точности, как рассказывали разведчики. Ясно: немцы подтягивали силы, размещали их в роще. А сколько их там - не поймешь.

- Это у тебя облака? - ткнул он пальцем в легкие штрихи, что легли в нескольких местах поверх деревьев.

- Это? - Лихачев задумался. - Да нет, не облака.

- А что?

- Понятия не имею.

- Зачем нарисовал?

- Зачем-то надо было.

- Соображай.

Не мог Лихачев сообразить. Все стали разглядывать рисунок. Одни говорили - "облака", другие - "просто так намазал, для красоты". Лихачев не соглашался ни с теми, ни с другими. Потом рисунок взял в руки Афонин.

- Костры жгут, - сказал он. - Дрова сухие, дыма нет, а воздух нагревается и поднимается кверху, колышется. Это, у кого зрение хорошее, вполне увидеть может. Вот Лихачев и нарисовал.

- Похоже на то, - согласился старший лейтенант. - Собирают они в этом лесу танки и пехоту. Бензовоз пригнали. Оттуда и пойдут... А ты, парень, рисуешь нормально. Даже воздух... Оставь себе блокнот и карандаш. Главное - хорошо машину водить. Но в свободное время можно и порисовать.

* * *

Соломина хоронили на левом берегу речушки, за мостом.

- Здесь бой будет, могилу могут испортить. На левом берегу похороним, - решил Кречетов.

Хаустов привел артиллеристов. У орудий остались только наводчики. Кречетов построил свою команду.

Одели шофера в кожаную куртку, положили на плащ-палатку. Старший лейтенант сказал короткую речь, и опустили солдата в могилу. Хотели укрыть шинелью, была у Соломина маломерка из английских. Кречетов не разрешил.

- Давайте нашу, серую, - велел он.

Кто-то из водителей отдал шинель. Укрыли своей родной, серой. Потом засыпали, зарыли. Вырос маленький холмик. Понимали, что потеряется эта могила в степи. Погибшего солдата надо на кладбище хоронить. Среди своих. Так где оно, это кладбище?

Друзья-водители дали салют из автоматов. И стреляные гильзы смешались с могильной землей.

Солдатам из мастерских Кречетов приказал сколотить что-то вроде памятника. И чтобы надпись на нем была такая: "Соломин Иван Кондратьевич. Погиб, выполняя свой долг перед Родиной".

Постоял недолго, посмотрел, как работают технари, и пошел к мосту. Только тогда надел фуражку.

- Как речушка называется? - спросил он у Хаустова, когда они перешли на правый берег.

- Не знаю. Не сказали мне.

- На карте не посмотрел?

- Не дали карту. Объяснили, куда ехать, и все. А карту не дали.