День да ночь

- Теперь пехота... - Хотел сказать, что с пехотой дело швах, но не стал обижать. - Первое дело - не спать, не дремать. Отоспимся завтра. Когда фрицы пойдут и сколько их будет- ни бог, ни черт не знают. Держать ушки на макушке, слушать и смотреть в оба. Второе дело - у нас четыре опорных пункта. Расстояние между ними небольшое. Фрицы могут атаковать сразу все четыре, могут на один навалиться. В любом случае кому-то придется легче, кому-то трудней. Значит, что? Значит все время наблюдай за соседом. И справа, и слева. Если соседу жарко, открывай фланговый огонь. Прикрой. Сосед устоит - к тебе в тыл не зайдут. Тебе трудно будет - сосед поможет. Понятно?!

- Понятно, - ответил кто-то из командиров отделений.

- Вот и хорошо, что понятно. Теперь третье дело. Исаев, ты на левом фланге. Самое неудобное место. Тебя фрицы станут под берегом обходить. Если не дураки, непременно постараются там пройти. А они не все дураки. Смотри, слушай. Вовремя обнаружишь, забросаешь гранатами, значит всех нас выручил. Пропустишь - вся оборона накроется. Такие вот дела... Стоять твердо! Стрелять метко! Поддерживать товарища! - И не удержался: - Пулеметчикам, если будут мазать, уши пообрываю. По уставу не положено уши обрывать, но позволю себе разок нарушить устав - оборву.

* * *

Опарин ощупал носок левого сапога и остался недоволен. Будешь недовольным, если подошва отстала и, глядишь, скоро вовсе отвалится.

Снял сапог, снял портянку, положил ее на землю, пусть пока проветрится, скособочился и стал здоровым правым глазом рассматривать отстающую подошву. Чуть-чуть потянул, она и ощерилась гвоздями.

- Ты смотри, зубы оскалил, как хищный зверь какой-нибудь, - оценил Дрозд.

- Не везет тебе сегодня, Опарин, - посочувствовал Лихачев. - Фингал под глазом схватил, штаны и кальсоны порвал, легкое ранение в тыловую часть получил. А теперь еще и сапог.

- Разве это сапоги, - сокрушенно покачал головой Опарин. - Пшено. Я же и носил их всего - ничего.

- Химики сапожничали, - объяснил Лихачев. - Бракоделы. Сляпали кое-как.

- Вернемся, надо будет заменить, - Опарин с тоской подумал о том, сколько придется ходить за старшиной и доказывать, что это сапоги ему выдали такие хреновые, а он сам нисколько не виноват. - Раз порвался, должны другие выдать.

- У тебя какой размер? - поинтересовался Бабочкин.

- Размер у меня крайний, сорок последний, - невесело усмехнулся Опарин. - После моего размера чемоданы идут. Каптеры каждый раз ругаются, когда сапоги подбирают.

- Подберут, - заверил Лихачев. - Это каптеры химичат. А на фабриках не только недомерки делают, - он посмотрел на маленькие аккуратные сапожки Дрозда. - Большую часть сапог для нормальных людей шьют.

Дрозд уловил его взгляд, на "недомерки" обиделся и решил выместить обиду на Опарине.

- Ты сколько носишь их? - спросил он.

- С весны.

- Не дадут, - заявил Дрозд. - Другие не выдадут.

- Это почему не выдадут?! Что же я теперь, босиком должен ходить?!

- Почему босиком, - возразил Лихачев. - Правый у тебя есть. Можно в правом ходить. Правая нога у человека главная.

- Пошел ты со своими шуточками знаешь куда...

Лихачев знал, поэтому и не пошел. Но шутить перестал.

Почему не выдадут?! - Продолжал возмущаться Опарин. - Мне же не на свадьбу. Я что, босиком воевать должен?

- Сапоги солдату положены на год носки, - стал разъяснять Дрозд. - Как выдали, через год обязаны новые дать. А сейчас не дадут. Шинель на два года, гимнастерка и шаровары на полгода, а сапоги на год. Я знаю. Оформлял заявки на вещевое довольствие для личного состава.

- Командир выбьет, - решил Афонин. - У старшины должен быть запас. А до завтра потерпишь.

- Шпагатом перевяжи, - посоветовал Бабочкин.

- Шпагат долго не выдержит, на машине проволока была. Если эти работнички ее не выбросили, - кивнул Лихачев в сторону Афонина и Бакурского, разбиравших недавно барахло на машине.

- Есть там какая-то проволока. Оставили, - сообщил Афонин. - Можешь закрутить подошву.

- Значит проволокой, - принял совет Опарин и стал обуваться. - Уж больно хреновые сапоги шьют. Портачи! - снова обругал он сапожников, натягивая тяжелый кирзовый сапог. - По пуду каждый! Говнодавы! Вот до войны у меня сапожки были. Шик! Я, как работать пошел, через четыре месяца себе новые сапоги справил. Хромачи... Гармошкой...

- Четыре месяца на сапоги работал? - не поверил Дрозд.

- Я деньги матери отдавал, а на сапоги понемногу с каждой получки откладывал.

- Плохо жили? - спросил Бабочкин.

- Почему плохо? Хорошо жили. У бати бостоновый костюм был, с жилеткой. Шикарное сукно. Лет пятнадцать носил, а как новый. Патефон у нас был. По воскресеньям - мясной обед. По праздникам тоже. Нормально жили.

- Очень даже, неплохо, - оценил Лихачев.

Лихачеву, когда он в училищной общаге жил, кроме "собачьей радости", мясное перепадало редко. А что касается патефонов, то на все училище, у них ни одного патефона не было.