День да ночь

- Нет, войну я рисовать не стану. Когда рисуешь, радуешься, получаешь удовольствие. А война страшная. Ее нельзя рисовать. Все время видишь смерть и думаешь о смерти. На прошлой неделе комбата Лебедевского убили, и почти вся наша батарея там осталась. А сегодня Соломина. Рисуешь человека, он улыбается, а смерть у него за спиной стоит. Не буду я войну рисовать. Жизнь рисовать буду. Пейзажи, цветы, детей...

- С Лихачевым все ясно. А ты, Дрозд, кем собираешься после войны работать? - спросил Ракитин.

Надо было и у новенького спросить. Дать почувствовать, что он теперь здесь свой. Ему после такого разговора и в бою легче будет.

- Не знаю, - признался Дрозд. - Ничего придумать не могу. Я до войны еще не работал, в школе учился. И, кроме хорошего почерка, никаких способностей у меня нет, - с грустью сообщил он.

- Все-таки, - Лихачеву стало интересно, кем собирается стать этот Дрозд. - Раз думал, должен был что-то сообразить. Хотя бы приблизительно. Над чем ты думал?

- Ни над чем так, чтобы точно, не думал, - объяснил Дрозд. - Но хотелось бы такую работу, чтобы чистая. В кочегары не пойду.

- Раз ты теперь член нашего расчета, то должны мы о тебе позаботиться, - решил Опарин. - Сейчас подберем тебе подходящую профессию.

- Точно, - согласился Лихачев. - Не имеем морального права бросать товарища. Профессий много, выбрать хорошую трудно. Не стоять же тебе, Дрозд, как витязю на распутье.

- Он у нас временно, - напомнил Афонин. - Это вроде меняет дело.

- Ничего не меняет, - не согласился Лихачев. - Может, он еще и не вернется в этот свой штаб.

- Почему не вернусь? - о таком Дрозду и думать не хотелось.

- Откуда я знаю? Важен сам принцип. А в принципе масса вариантов. Самый простой: в штабе найдут себе другого писаря, а тебе дадут возможность покрыть себя славой. Ты что, не хочешь покрыть себя славой?

Покрыть себя славой Дрозд хотел. Только способ, которым предполагалось это сделать сегодня ночью, казался ему не особенно привлекательным. Но сказать такое он не мог.

- Хочу, - сообщил Дрозд негромко, так что это можно было принять за скромность.

- Вот и хорошо, - похвалил его Лихачев. - Сегодня ночью и начнешь. - А сейчас давайте подберем человеку профессию.

- Токарь, - предложил Опарин.

- Грязная работа, - забраковал Лихачев.

- Почему грязная? - возмутился Опарин. - Самая творческая работа. Токарю все время соображать надо.

- Опарин, не лезь. Спор здесь неуместен. Следующий?

- Строитель, - сказал Бабочкин.

- Тяжелая, кирпичи таскать надо.

- Повар - эта легкая, - подбросил Ракитин.

- Слишком жарко. Давайте что-нибудь прохладней.

- Лесоруб, - подсказал Афонин.

- Нашел блатную работенку. Спустился с гор и нашел. - Лихачев с укором посмотрел на Афонина. - Он пальцы себе отрубит в первый же день.

- Электромонтер, - вспомнил Опарин.

- Опасно. Может током шарахнуть, костей не соберешь.

- Продавец... - включился в разговор Бакурский.

- Опасно, - возразил Опарин.

- Почему... За прилавком...

- А деньги. Это сколько у продавца денег в руках бывает. Не выдержит душа и загребет. Посадят. Так что опасно.

Дрозд слушал их, пытался представить профессии, которые они называли, но обсуждение шло в таком темпе, что подумать он не успевал. Когда Лихачев сказал, что Дрозд деньги загребет и его посадят, решил вмешаться.

- Я считаю... - начал он.

- Тебе сейчас лучше помолчать, - посоветовал Лихачев. - Чтобы обеспечить твое будущее, лучшие умы думают. Благодарить будешь потом.

- Бухгалтер, - сказал Бабочкин.

- Тоже опасно.

Никто не спросил, почему опасно. И так понятно.

- Сталевар.

- Жарко.

- Шахтер.

- Страшно.

- Может ему в артисты податься, - предложил Бабочкин.

- Не получится, - отмел Лихачев. - На сцене артист должен характер показывать. А как его покажешь с таким носиком? Чтобы характер показать, хороший рубильник нужен. Не такой, конечно, как у Опарина, но рубильник. А у Дрозда что? Кнопка. Не пойдет.

- Пусть на инженера учится, - рассудил Опарин. - Работа чистая, уважаемая.

- Нет! - Лихачев был непреклонен. - Такой козел нам не ко двору.

- Чем тебе работа инженера не нравится? - удивился Опарин.

- Опасно!

- Чего тут опасного? Сидит инженер в просторном кабинете, машину какую-нибудь изобретает. Я видел у нас на заводе.

- Ага, сидит, - загадочно улыбнулся Лихачев. - Придумал он машину, а та сломалась. Что тогда будет? Прикиньте, дорогие товарищи.

Дорогие товарищи прикинули. Но молчали.

- Вредительство будет, - исчерпывающе ясно ответил на свой же вопрос Лихачев. - И не будет он тогда сидеть в просторном кабинете. А где он тогда будет сидеть?

Это все знали. Кроме Афонина. Он в своих горах многого не знал и потому попросил, чтобы ему объяснили, где будет сидеть инженер. Объяснять Афонину не стали, а профессию инженера отменили, как опасную.

- Врачом? - осторожно спросил Бабочкин.

- Врачом?.. - Лихачев задумался. - А в этом что-то есть. В белом халате... Работа физически не тяжелая... Все уважают, платят, наверно, неплохо... А если больной и умрет, никто не скажет, что вредительство. Умер себе и умер. Это нам подходит.