День да ночь

- В бою должно быть хорош. - Афонин как будто не слышал Дрозда. - Тут, кажется, такая свадьба затевается, что старшому как раз здесь самое место. Если бы молодой лейтенант остался командовать, хлебнули бы мы.

- Отобьемся, - сказал Ракитин. - Все у нас продумано. И пехота теперь прикрывает.

- Конечно отобьемся! - Лихачев был в этом абсолютно уверен: ребята мировые, старший лейтенант Кречетов здесь. Чего сомневаться?! - Погоним фрица. Факт. Я, братцы, иногда пытаюсь представить себе, как все будет после Победы. И удивительно интересно у меня получается: идешь по городу - нигде не стреляют, ни одного раненого не видно, ни одного перевязанного и все вокруг гражданские.

- Военные тоже будут, - поправил Ракитин. - Армия останется.

- Какая там армия? Зачем она нужна будет после войны? Ну останется, так малюсенькая... - Лихачев свел руки и показал, какая малюсенькая останется армия. - Главное: ни тебе бомбежки, ни артобстрела, ни танков. Умирать никто не будет.

- Это ты загнул, - не согласился Опарин. - А старики?

- Так то старики. Они старые. Все остальные будут жить.

- От болезней тоже умирают, - напомнил Дрозд.

- Болезни - это тебе не пули и не осколки. Чего от них умирать. Поболеет человек и выздоровеет.

- Мне тоже такое иногда думается, - поддержал Ракитин, - что от болезни человек вообще не может умереть. Интересная жизнь будет.

- И каждый день в кино можно будет ходить, - внес Опарин свое, личное.

- В кино ты пойдешь, это я понимаю... А что ты еще делать станешь, когда домой вернешься? - спросил Ракитин.

- Я?.. Я, первое дело, лошадь куплю. Все деньги соберу, чего не хватит, одолжу и куплю, - не задумываясь, сообщил Опарин. - Мечта у меня сейчас такая - лошадь купить.

Товарищи с интересом глядели на Опарина. Решили, что разыгрывает. Лошадь он собирается купить... Хочет, чтобы его расспрашивать стали. А спросишь, он такое ответит, что потом утираться придется. У Опарина не заржавеет.

Самым смелым и самым любопытным, оказался Лихачев. Спросил осторожно:

- Какую лошадь?

- Белую. - Опарин задумался, смотрел куда-то в сторону, недоверчивых взглядов товарищей не замечал.

- Зачем тебе белая лошадь? - осторожно, как минер, продолжал, чуть ли не на ощупь, Лихачев. Остальные прислушивались, ждали, чем кончится.

- Так ведь народ только первые дни после Победы гулять будет. Потом опять вкалывать станут. Мне из дома пишут: жрать нечего, изголодались все и обносились. Зимой топить нечем. А холода у нас - будь здоров! И раненых много, покалеченных. Тяжело люди живут, тоскливо всем.

- Лошадь тебе зачем?! - теперь и Дрозд осмелел. - Дрова возить? - Лихачев первым прошел опасное место, теперь и другие могли.

Опарин будто не слышал Дрозда. Он осторожно пощупал фингал под левым глазом. Опухоль вроде бы не увеличилась, но и не уменьшилась. Левым глазом он по-прежнему почти ничего не видел. И горело, жгло, как огнем.

- Я вечером, после работы, умоюсь, оденусь во все чистое, - продолжил он, - сяду на белую лошадь и поеду по улице. Лошадь с ноги на ногу переступает, как танцует. Головой взмахнет - грива развевается. Я сижу в седле, как на параде, и с каждым, кого встречу, вежливо здороваюсь по имени-отчеству. Все будут останавливаться и смотреть: до чего красиво - человек на белой лошади едет. И не какой-нибудь генерал, не циркач, а Петр Павлович Опарин с этой же улицы. И людям сразу легче станет, потому что красиво. И пацанов катать стану. Это какая же им радость...

- Здорово! - признал Бабочкин. - Только где ты в городе лошадь держать станешь?

- Запросто. У нас на Форштате многие до войны лошадей держали. Ломовые извозчики. Дрова возили, грузы разные. Платили налог и держали.

- Где это город такой Форштат? - спросил Дрозд. - Что-то я не слышал.

- Не город это. Город у нас Чкалов. Прославленный летчик, в честь его назвали. А у нас дом на Форштадте, пригород так называется, окраина. Вроде в городе живем, а на улице трава растет, козы ходят. И мы ходим вместе с козами. Коров тоже кое-кто держит. Здесь, на улице и пасутся. Лошади раздолье. Работать на ней не буду, значит и налог не должны брать. Я опять на завод пойду, токарем. А лошадь для красоты и всеобщего удовольствия.

- Разрешат? - усомнился Дрозд.

- Должны, - сказал Ракитин. - Для красоты должны разрешить. Тем более фронтовик и орденоносец. Ты, если что, в военкомат иди. Там помогут.

- Пойду, если что, - подтвердил Опарин. - Лошадь непременно заведу. Я ведь не для себя стараюсь. Я для всех.

- А кем ты будешь после войны? - спросил Бабочкин у Лихачева.

Интересный получался разговор и просыпалась у Бабочкина душа газетчика, которому все надо знать.

Лихачев с ответом не спешил. Мог и вообще не отвечать. Все, кроме Бабочкина и Дрозда, знали, что станет Лихачев художником.

- Я? - наконец отозвался он. - У меня все просто... - Лихачев посмотрел направо, где старший лейтенант Кречетов осматривал окопы да гонял своих орлов. Потом на покореженную машину. - Да, просто, - повторил он. - Очень даже просто.