День денег. Гибель гитариста. Висельник

Эльвира вдохновилась, видя, что разговор продолжается в необходимом ей русле и скоро может достичь желаемого ею высокого напряжения. Но вдруг мысль пришла ей в голову и она удержалась от дальнейшего разговора, — при этом даже получив от этой неволи сдерживания новое для себя удовольствие.

Мысль, пришедшая ей в голову, была: встретиться с мужем Елены.

Муж Елены был человек коммерческий, деловой, достаточно денежнообильный, чтобы позволить Елене не работать.

Хлопотливая, оживленная, жизнерадостная явилась к нему Эльвира, со вкусом осмотрела его — крепкоплечего и крутошеего, по фамилии Бородыкин, со вкусом — наблюдая свою роль со стороны — сказала голосом неприятного сюрприза:

— Вот вы какой!

— А что? — удивился Бородыкин без всякой, впрочем, тревоги, без всякой даже человеческой живинки и теплоты, желая только, как деловой партнер, сразу вникнуть в суть.

Эльвиру это не устраивало. В комнате Бородыкина, оборудованной на западный манер, хоть офисом ее назови, кажется, не могло возникнуть драм и трагедий. Ничего, сейчас возникнет.

— Я к тому, — пояснила Эльвира, — что вы вполне еще симпатичный и молодой мужчина, и я не понимаю Елену, вашу жену.

— А что? — нетерпеливо подгонял Бородыкин — и опять-таки без живого нерва, а по-деловому.

— А то, что она ходит к бывшему мужу…

— Я знаю! — довольно резко пресек Бородыкин Эльвиру, несмотря на ее красоту и манеры, и даже потянулся к телефону — продолжить свой трудовой ритмизированный день.

— Всё знаете? — улыбнулась Эльвира, счастливо ощущая себя коварной негодяйкой.

Набирая номер, Бородыкин сказал — явственнно думая больше о том, о чем собирался говорить по телефону, а не об этом разговоре, который сейчас:

— Она мне рассказывает. Она не вернется к Печенегину.

— Допустим, хотя и требует проверки. Но кроме Печенегина там есть и другие.

— Я знаю. Федорова дайте, — заговорил Бородыкин по телефону. — Я знаю, что есть и другие. И вполне допускаю…

Тут ему дали Федорова, и он четко, скупо заговорил с Федоровым.

Он говорил не меньше пяти минут, но при этом прежней мысли не позабыл, начал с того же — набирая, однако, уже другой номер:

— И вполне допускаю, что у нее может там возникнуть легкое увлечение. Почему бы нет? Мы оба пожившие люди. Я через две семьи прошел, она через одну. Мы поняли кое-что. В частности, я. Так вот. Если я могу себе нечто позволить… здравствуй, сукин сын, а кто ж ты, если не сукин сын, если… и Бородыкин переключился на телефон, объясняя собеседнику терпеливо, подробно, но без лишних деталей, конкретно, почему собеседник — сукин сын и что ему нужно сделать, чтобы если не перестать быть сукиным сыном, то хотя бы перестать на время сукиным сыном казаться.

— Если я могу себе позволить, — отключился он от телефона, — то почему не может она? Мы выяснили, что хотим пока жить вместе, несмотря ни на что, а там — как Бог пошлет.

— Но она же спит направо и налево с кем попало! — закричала Эльвира, выведенная из себя, — и тут была ее промашка. Бородыкин, наученный своими деловыми делами практической психологии, разбирался в людях, в том, какая информация и каким образом преподносится. На сей раз ему преподносят явную и голословную утку.

— Такая молодая красивая женщина, — сказал он. — И охота вам время терять? Поедемте лучше-ка пообедаем вместе, а потом, если желаете, отдохнем. Вы в свободе поведения или как? Или вообще наличными берете?

— Хам! — поднялась Эльвира, чтоб дать ему благородную пощечину по его неблагородной, хоть и гладковыбритой щеке. Но тут откуда ни возьмись появилась в воздухе рука, а вслед за рукой материализовался и ее владелец в камуфляжной одежде с армейским ремнем на чреслах — охранник, значит. Осторожно он взял руку Эльвиры и опустил.

— Хам! — не пожалела и его Эльвира и — вышла.

Никого невозможно оскорбить, думала она.

Никаких драм и трагедий.

Я, великая грешница, думала она с мимолетным уважением к своим былым грехам, оказываюсь мерилом морали, а они оказываются — кем? А никем, ибо им главное — спокойствие. Их невозможно раздразнить.

Ничего подобного, думала она! Они прячутся, скрываются! Вот именно, вот именно, каждый научился прятаться и скрываться!

Результат этих поступков и мыслей Эльвиры был тот, что она стала подозревать, что все знают об их совместных с Денисом Ивановичем планах и все исподтишка строят козни, чтобы не допустить воплощения этих планов в жизнь. Каждую ночь она внимательно наблюдала за всеми. Этот смотрит с тайной усмешкой — почему? Эта на Дениса Ивановича уставилась завороженно, она и раньше была такой, но на этот раз просто вызывающе приколдовывает Дениса Ивановича взглядом… ну и так далее.