День Дьявола

Фабрика заработала, и тонкое сукно ярдами повезли на рынки Англии. Арнклифф же переключил свое внимание на деревню, и прежде всего на церковь, которую он датировал периодом до Реформации. Возможно, сюда приходили монахи – обрести духовную силу для молитвы и увериться, что Бог их хранит. Сырость покрыла плесенью стены, большое деревянное распятие, установленное перед витражным триптихом, треснуло. Ремонт обошелся ему дорого, сомнений тут не было никаких, но рабочим нужна была церковь, куда они могли бы приходить, чтобы возносить благодарность своему истинному отцу и благодетелю, избавившему их от голода и нужды. Церковь была посвящена Святому Михаилу не случайно: церкви по краям этих безлюдных мест часто посвящались Архангелу. Здесь и стояла эта церковь, как проблеск света на фоне гнетущего мрака нескончаемых болот.

&

Служба закончилась, и мы вынесли Старика из церкви. Беркитты опустили гроб в могилу под сопровождение всех положенных «спаси и помилуй», «упокой душу» и «прах и тлен». Деревянный ящичек с землей обошел всех присутствующих по кругу, и каждый бросил горсть на крышку гроба, показавшегося неожиданно маленьким в могильной яме.

Лорел шмыгала носом в платок, Лиз утешала ее. Билл положил руку Отцу на плечо. Кэт стиснула мой локоть. Грейс, не переставая теребить висевший у нее на шее медальон, смотрела, как Беркитты вытягивают холщовые лямки, на которых они опускали гроб.

И то ли печальные физиономии присутствующих так подействовали на девочку, то ли повлияла сама серьезность момента, но Грейс начала смеяться.

– Тише, Грейс. Где твое уважение к людям? – Лиз ткнула ее локтем в бок и обвела взглядом присутствующих, привлеченных неожиданным в данной ситуации шумом. Смех во время похорон был так же неуместен, как погребальная песнь на Крещении.

– В чем дело, Грейс? – обратилась к ней Анжела. – Почему тебе так смешно?

Грейс попыталась закусить губу, но у нее ничего не получилось, и смех с фырканьем вырвался наружу.

– Господи, сейчас же прекрати! – потребовала Лиз.

– Я отведу ее в бар, – предложила Анжела, подталкивая Грейс к дорожке.

Некоторые из присутствующих потихоньку отчаливали, намереваясь попасть на поминки.

Кэт смотрела, как Анжела с Грейс уходят, размышляя, не следует ли и ей тоже пойти за ними.

– Извини, Том, – обратилась к Отцу Лиз, – не знаю, что на нее нашло в последнее время.

– Это все переходный возраст, – высказалась Лорел. – Я же говорю.

– Может быть, когда наш Джефф вернется, она успокоится, – предположил Билл.

– Следовало бы, – отозвалась Лиз. – Вот тоже, придумала – смеяться здесь. Какая муха, черт возьми, ее укусила?

– Не переживай, – произнес Отец. – Старик-то, наверно, ее не слышит сейчас, так ведь?

Он первым отошел от могилы. Остальные последовали за ним через дорогу в «Пастуший посох».

&

Первое, что бросалось в глаза в баре, это обшарпанные грязные обои и ковры цвета помоев и такие же вонючие. Стоявшие рядом с автоматом для сигарет ходики были такими же никчемными в своей функции показывать время, как и те мужчины, которые вваливались в бар днем и оставались там до ночи, забыв про дом, где их дожидались остывший обед и такие же остывшие жены. На стенах были развешены ржавые пилы и резаки, лошадиная сбруя и покореженные холсты с изображениями людей в красных охотничьих куртках. На стене за барной стойкой друг на друга нацелились два старинных ружья, их дула потускнели под слоем пыли.

В помещении было накурено, и в воздухе плавали клубы дыма. Когда мы с Кэт протиснулись сквозь толпу людей в черных костюмах и вошли внутрь, Отец с Биллом уже успели как следует приложиться к виски. Брайен Андертон, хозяин бара, принес им по стаканчику за счет заведения. Брайен управлял баром, когда меня еще на свете не было. Ему помогала жена, Эйлин, пышнотелая зеленоглазая ирландка, всегда насквозь видевшая мои непристойные подростковые мечты.

– Сюда, радость моя, – позвала Лорел, махая ей рукой и приглашая ее присоединиться к ней, Анжеле и остальным.

– Давай, – сказал я. – Я скоро подойду.

Я прошел к барной стойке. Сидевшие там девушки выразили мне свои соболезнования. У них были прически «ананас», и они работали на скотобойне. К ним присоединились Дьюхерсты, Паркеры и Уарды. На сокрушенных лицах у них было написано сочувствие.

– Что ж, по крайней мере, он прилично пожил.

– Хорошо, что старый хрыч мирно скончался.

– Он бы порадовался, видя, сколько народу пришло, а, Джон?

За этими словами, разумеется, стояла их надежда встретить так же свою кончину. Все мы хотим дожить до глубокой старости, но без дряхлости, без свищей в брюхе и кашки на завтрак, обед и ужин. Нам нравится представлять себя седовласыми загорелыми здоровяками с ясной головой, чуждыми страха смерти, а когда мы будем засыпать вечным сном, к нам прикоснутся руки наших родных и близких. Мы хотим уйти до того, как поймем, что уходим, как под наркозом. Надеюсь, что у Старика все так и было, и мне хочется думать, что, даже если он понял, что его сердце перестало биться, это понимание длилось не дольше секунды.

&