День Гагарина

...Тот памятный апрель 1961-го. Он не ушел в прошлое. И поныне я помню каждый день, каждый час той весны. Нелегкой она была для Сергея Павловича Королева, Юрия Гагарина, многих и многих людей, которые были связаны с созданием «Востока», его испытаниями и запуском. Минуло уже много лет, совершенствовалась и развивалась космическая техника. Многократно возросли ее возможности и надежность. Время и опыт делают свое.

Преобразился и Байконур с его стартовыми сооружениями. Расцвел и похорошел город. Вытянулись и набрали силу деревья, посаженные на аллее космонавтов. После каждого пилотируемого старта появляются новые деревца. Жизнь идет вперед. А в памяти все остается так, словно это было только вчера.

1984

О. Г. Ивановский, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР ТОТ ПЕРВЫЙ СТАРТ

Это апрельское утро было необычным и вместе с тем обычным. Здесь на космодроме внешняя обстановка не побуждала к необычному восприятию происходящего. Она была строгой, деловой, совсем не праздничной. Такой же, как и на всех предыдущих космических стартах.

Думаю, сценарий тех дней никто не разрабатывал. А быть может, это и не так. Но если кто-то и думал о «порядке» этих дней, то таким человеком мог быть только Сергей Павлович Королев. Правда, это уже из области догадок. Да и не в том суть. Она в том, что на космодроме и в ту ночь, и в то утро были будни. И люди, не отвлекаясь, привычно делали свое дело — готовили к старту ракету с кораблем-спутником. С «Востоком». Необычность всего происшедшего осозналась позже, хотя и в тот же день 12 апреля.

Весь расчет «верхнего мостика» — как официально была названа наша группа, которой надлежало провести все заключительные операции по подготовке корабля и посадку космонавта, — по-моему, не отметила в своем сознании момент, когда кончилось 11-е и началось 12 апреля. Забот нам хватало. Но конечно же, помимо строго определенных обязанностей, были еще и не предписанные никем и ничем человеческие чувства, собственные размышления…

Мы любили свой «Восток», как любят давно желанное, выстраданное, большим трудом созданное, достигнутое. Знали, что с каждой минутой, с каждой секундой приближается расставание. И всем существом стремились оттянуть этот момент… Но это было где-то там, далеко и глубоко в душе, а строгий регламент, чувство ответственности за порученное дело требовали точного соблюдения неумолимого графика.

В ту ночь на верхнем мостике было холодновато. Все проверки систем и приборов корабля, которые возможно было провести здесь, на старте, были уже проведены. Корабль впервые ждал хозяина своего — человека, чтобы отправиться с ним в неведомый космос. И припомнилось мне, как все это начиналось для нас.

В помещении нового, светлого и чистого, как операционная, цеха главной сборки готовились корабли-спутники. Недалеко от входа в цех в то памятное утро группа конструкторов и рабочих обступила большой темно-зеленый ящик, только что бережно опущенный краном на расстеленный брезент. Подошел невысокий, плотный, с удивительно добрым лицом и улыбчивыми глазами, ведущий конструктор смежного завода — Федор Анатольевич Востоков., Я всегда удивлялся: «Надо же, какая фамилия подходящая, точно по теме!» Знакомы мы с ним были уже не первый год. Занимался он специальными кабинами для космических четвероногих путешественниц…

Щелкнули замки-лягушки на крышке. Шеи стоящих вокруг как-то сразу вытянулись.

— Да не спешите же, товарищи, ну что вы, право, словно на слона пришли глазеть…

В ящике, выклеенном изнутри поролоном, серебристо-матово переливалось что-то для нас новое.

Невольно я взглянул на Федора Анатольевича. Глаза его с ласковой хитринкой улыбались. Он-то знал, что привез. Кресло. Рабочее место космонавта! Вот, значит, и пришла пора, настал момент, когда то, к чему шли, к чему готовились, о чем мечтали, придвинулось вплотную. Корабль, сработанный нашими руками, должен взять на борт не приборы, не животных — человека. В тот день, 6 июля 1960 года, по плану намечена была примерка кресла на его законном месте — в кабине спускаемого аппарата. Для того и привез его Федор Анатольевич.

По цеху из репродуктора разнеслось: «Ведущего конструктора срочно в кабинет начальника цеха. Повторяю…»

Повторения я дожидаться не стал. Бегу. Понял, что звонил Сергей Павлович.

Беру трубку.

— Кто у телефона? — пророкотало в ней. Действительно, я не ошибся. Голос Королева. — Здравствуйте. Как у вас дела с кораблем? Привезли кресло?

Отвечаю, что все в порядке, кресло в цехе, хотим ставить его в корабль.

— Нет, пока этого делать не нужно. Я через несколько минут приеду. И учтите — не один, а с хозяевами. Да-да, с хозяевами, — со значением повторил он. — Поняли? Приготовьтесь все рассказать и показать. И чтобы не было лишнего шума.

В трубке щелкнуло, раздались гудки. Я стоял и никак не мог сообразить, куда ее положить. Подошедший начальник цеха по моему виду, наверное, понял, что произошло или должно произойти нечто из ряда вон выходящее.