День Гнева (СИ)

— Конвунгар, — наконец-то заговорил Маритон, жестикулируя при каждом слове левой рукой. — Как обстоят дела с войной?

— Практически всё закончилось, — тихо ответил азиат, распустивший длинные волосы. — Для Информократии. Теперь её нет.

— А поподробнее?

— Перед ликвидацией Апостолов нас теснили со всех сторон. Интеллектуальная бюрократия и полководцы Информократии ввели новые войска в столицу, наплевав на множественные бунты по всей стране. Да, кстати о бунтах. Когда твой друг-священник с моей командой смог пустить информацию по сети о преступлениях власти, практически вся страна утонула в стихийных мятежах и акциях сепаратизма…

— А что сталось с тем отрядом? — прервал Флорентин Конвунгара, чего тот не заметил или не захотел и священник послал ещё один вопрос. — Кто-то выжил?

— Почти все погибли, — выдал азиат, с каменным лицом, отразившим внутреннюю душевную боль. — Во время контратаки по западному направлению большая часть оказалась в мешке, а затем то место накрыла авиация врага.

Маритон смог увидеть ширящуюся печаль во Флорентине и Конвунгаре. Сам парень не видел этих людей, но завидев скорбь в глазах друга, понял что это были не самые плохие люди и за каждым стоит своя тяжёлая и долинная история, а может они пожертвовали собой и счастьем в доме, что бы стана и миллионы людей смогли надеяться на лучшую жизнь… если таковая возможно.

— Жалко их, — выдавил Антинори, зажав переносицу. — Очень жалко, что они погибли… прими Господь их души у себя во Царствии.

— На, держи, — Хакон протянул стакан, полный плескающегося эля. — Помянем их.

Флорентин не стал противиться, несмотря на строгие церковные правила. Он так же взял стакан и отпил прохладного напитка, ощутив, как скорби медленно отходят на задний план с необычайным приливом тепла.

— Так вот, — продолжил рассказ Конвунгар. — К концу дня положение только ухудшилось — нас практически оттеснили в «Старую Флоренцию», и пытались выбить с главной дороги… ещё немного и день кровавый был бы напрасен. Нам улыбнулась удача только после смерти Аурэляна. Тогда вся система власти неожиданно рухнула и нам ничего не оставалось как брать пленных и захватывать города.

— И какова цена победы? — сурово отчеканил Маритон. — Сколько нам пришлось заплатить ради куска земли?

— Практически всё, — потеряно ответил Конвунгар. — От моей «Орды» в лучшем случае пятнадцать процентов боеспособны. Полк утратил девяносто пять процентов от своей численности, а личный отряд Аурона ушёл на тот свет вместе с ним. Что касается вассальных формирований, то они практически уничтожены.

— Дорого нам обошлись руины, — печально констатировал Маритон. — Ладно, чем сейчас живёт Информократия? Что от неё осталось и что будет дальше? Какое социальное творение вы возведёте на развалинах системы?

— Всё сейчас в воле Господа и Канцлера. Однозначно, этот край войдёт в лоно Империи и станет её регионом. Все храмы лживого информационного божества будут разрушены…

— А вместо них будут сиять во славу веры храмы единого Бога, — прервал вдруг Флорентин Конвунгара. — Инфо-философия объявлена ересью, и все её последователи будут покараны инквизицией… костры уже начинают разжигаться.

— Да, — продолжил азиат. — На руинах Информократии уже началось строительство будущего Рейха. Ныне объявлена война всем ересям в этом краю. Оставшиеся политические организации, ставшие наследниками идей инфо-философии, будут уничтожены за неподчинение идеям Рейха.

Маритон отпил из кружки, прикончив эль. Он видит перспективу грядущей эпохи. Её видели и многие философы и мудрецы темнейших веков мира, говоря, что холодная вуаль тьмы отпрянет назад, раздоры и ссоры прекратятся, и период великой ночи окончится. Но на его место тьме придёт свет, и гибельный холод уступит место выжигающему всё теплу.

— Я так понял, вы собираетесь на месте Информократии с её интеллектуальной иерархичностью, храмами Макшины и всеобщей идеологией возвести Рейх, с его политической элитарностью, церквями Христа и идеями тоталитарной праведности.

— Ох, ты божечки, какие слова ты вынул из глубин сознания, — дал напомнить о себе Хакон. — Да, именно так, ты прав, чёрт побери. Но сильное государство, всеобщая мораль и гибель либерального гнилья всего лишь необходимость, которая нужна, чтобы общество не рассыпалось, как старый деревенский сортир.

— А ведь Хакон прав, — вновь заговорил Конвунгар, доставший небольшую фляжку и отпил из неё, слегка поморщившись. — Очень прав.

— Что это? — проявил незаурядный интерес Хакон, учуяв в воздухе нотки ароматов крепкого алкогольного напитка.