День и ночь, 2009 № 01–02

Владимиру Крупину

Лодкой без вёсел родная деревня

В дымке тумана плывёт в никуда.
Стаей вороньей чернеют деревья —
Чуть в стороне от гнилого пруда.

Целою улицей брошены избы,

Окна крест-накрест забиты у них.
Ветер разносит окрест укоризны —
Долгие скрипы калиток больных.

В бывшей церквушке ютится харчевня,

Чтобы случайных гостей принимать.
Ближе и ближе к погосту деревня —
Всеми детьми позабытая мать.

Две реки

Когда бы шёл с востока русский меч,

Являясь порождением ислама,
Могли бы Волгу Камою наречь,
Поскольку полноводней, шире Кама.

Но русский меч был породнён с крестом

И шёл встречь солнцу аж до океана.
И Волгу — Волгой мы с тех пор зовём,
И первой стать уже не может Кама.

Но в том и сила русского меча,

Что как бы вера с верой ни сплеталась,
Да только Кама, камушки меча,
Всё пережить смогла, собой осталась.

Не поддаваясь пришлому уму,

Амбициям своим не потакая,
Она впадает в Волгу, потому
Что сильная и добрая такая.

И ей не страшно всю себя отдать

Другой реке, навеки слившись с нею.
Она душе доверчивой под стать,
Что, лишь смирившись, выстоять сумеет.

Ты соберёшься на вокзал
С тем ощущеньем бестолковым,
Что всё ж единственное слово
Единственной ты не сказал.

Что изречённое есть ложь,

Поскольку искажает правду,
Когда её не будет рядом,
И ты свободу обретёшь

От всех невысказанных фраз,

От всех, в тебе живущих истин,
Прозрений, заблуждений, мистик,
Что слепо связывали вас.

И одиночество, как крест

Нательный на груди лелея,
Вдруг, как мальчишка, пожалеешь
О том, что есть.

г. Екатеринбург

Иван Денисенко И замолкают вдруг колокола

Безумно и яростно ветер свистал,
И молнии прятались в тучах стальных.
Присяду на камень — нет, я не устал,
А просто решил подождать остальных.

Я просто забыл выражение лиц

Идущих за мною, подобно орде,
Идущих со мною под своды зарниц
К неведомой цели, к далёкой звезде.

Я просто забыл вдохновение глаз,

Ладоней тепло и звучанье имён —
И бросил котомку, и сел — в первый раз
С начала пути, с сотворенья времён.

Сто раз перелески меняли свой цвет,

Сто раз облетали соцветья с куста.
Я ждал. Так растаяли тысячи лет —
Дорога была неизменно пуста.

Давно уж мои растворились следы

В дорожной пыли нескончаемых дней,
И свет путеводной далёкой звезды
С течением лет становился бледней.

Когда же пришли в этот край наконец

Остатки могучей, отважной орды, —
Их встретил бесчувственный, каменный жрец
В неделе пути от угасшей звезды.