День и ночь, 2009 № 01–02

Судьба монетой неразменной
сквозь вечный катится бедлам.
Пусть Память будет соразмерна
Словам, Поступкам и Делам.

И сколько б Время ни стучало

огромной армией часов, —
пусть будет в Памяти начало
великих Дел, красивых Слов.

Теченье дней переиначит

жизнь человечества слегка,
ведя спираль, — а это значит:
спустя недолгие века,

всё повторится. Будут вёсны,

и двое в тишине садов
увидят в небе те же звёзды,
и так же скажут про Любовь.

В начале легко, к середине — с трудом,
К финалу — без песен и снов,
Этап за этапом по жизни бредём,
Бренча кандалами годов.

И взгляды тускнеют, и близится ночь,

И тает отпущенный срок,
А мы всё слабее от принятых нош,
А ветер силён и жесток.

Ах, право, счастливый финал не найду

Для этих негаданных строф.
Ребята, бредёте? Я тоже бреду
По тропочкам наших голгоф.

Ударило громом — Господь из ружья

Охоту ведёт на Тельца…
Посмотрим назад, дорогие друзья,
И — вместе, вперёд, до конца!..

Познаешь и проклятье, и прощенье,
Но в самый трудный час молись о том,
Чтобы хватило сил на возвращенье
В оставленный и выстуженный дом.

Когда ж вернёшься — прилагай старанья,

Обхаживая свой последний скит,
Чтоб не свели с ума воспоминанья,
Не разорвало сердце от тоски.

И берегись за шкафом иль кроватью

Найти давно потерянный дневник;
Найдёшь — раскроет прошлое объятья,
Прошли года, покажется, что — миг,

Но не вернуть его и не исправить.

Сядь на пороге и молись о том,
Чтоб сил хватило заново оставить
Твой безнадёжно опустевший дом.

г. Омск — Санкт-Петербург

Юрий Марков Заплакать и запеть

Из деревни бабы дерзкие,
Закалённые в беде,
Как пингвины королевские,
С коромыслами к воде
По тропе проходят рослые,
А в корзинах чистый снег.
Были и они берёзками,
Да настиг их бабий век.
Вот полощут вещи белые,
Словно машут счастью вслед.
В прорубь руки загрубелые
Опускают много лет.
Руки грубые, да женские.
Не могу на мать смотреть —
Бабы, бабы деревенские,
Как ещё могли вы петь!

Одна душа немногое спасёт.
Но то, немногое, спасёт другое.
Вот почему, хоть тяжко, но живёт
В нас доброе и умирает злое.
Вот почему я понял, наконец,
Так безрассудны часто люди.
В горящий дом бросается подлец —
В нём плач ребёнка истинное будит

Мгновенной думой опечалюсь
И снова весело живу.
От лета зиму отличаю
И счастья в гости не зову.
А вот и женщина уходит
Не от меня и не ко мне,
И вслед за нею ветер гонит
Листву сентябрьскую в огне.
А дальше мне уже не видно,
Лишь звуки яркие слышны,
Как распечатанные вина
Моей последней тишины.