День карапузов

За ним, спотыкаясь и падая, торопились все остальные, включая даже и Риту, переставшую вожделеть магазин. Они бежали по берегу ручья со множеством мелких водопадов. Сейчас, зимой, некоторые из них едва сочились водой, но можно было представить, что начнется весной, когда на вершинах растает снег.

Чем дальше вниз, тем быстрее бежали дети. Все ощущали, что уже где-то здесь, рядом, заветное место. И с каждым следующим прыжком оно становится все ближе. Все заветнее.

– Давайте быстрее! – кричала Вика. Рюкзак прыгал у нее на спине, и на нем прыгал привязанный котелок. – Рысью! Иноходь! А сейчас галоп! Как-то вы все неправильно бежите! Каким-то глупым человеческим бегом!

Так они мчались довольно долго, а потом путь им преградил забор, таившийся в низких сосенках. От удивления все застыли, потому что увидеть тут забор было как-то совсем неожиданно.

– Это что? – спросил Петя. И все остальные тоже спросили: «Это что?» Причем старшие почему-то спрашивали у младших, а младшие у еще более младших.

Пока все стояли у забора, к ним подошли папа, мама и Покровский. Папа сразу стал сверяться по карте, а Покровский зачем-то опустился на четвереньки и стал ногтем пробовать у забора землю. Зачем он это делал, было никому не понятно, не исключено, что и самому Покровскому тоже, но выглядело крайне внушительно.

– И что дальше? – спросила мама.

– А что дальше? – ответил папа и пошел вдоль забора, отыскивая в нем какую-нибудь щель.

Забор был интереснейший. Когда-то давно его, видимо, начинали строить из досок, затем продолжили из бетонных секций, а потом почему-то перешли на красный пережженный кирпич.

Все шли вдоль забора, а потом в заборе вдруг случились – именно случились! – ворота. Они были тяжелые, красивые, с завитушками. Причем рождены эти ворота были явно в совсем иную эпоху, потому что ракушечник в их опорах ощущался совсем другой – капитальный, тяжелый, не пористый. И сами ворота были хотя и порядком ржавые, но тоже вечные, со следами не проката даже, а кузнечного молота. Снизу ворота обвивал виноград, на котором чудом сохранилось несколько красных листьев. А еще в воротах была калитка.

Все стали заглядывать на ту сторону ворот и спорить: здесь это или не здесь. Место клада все представляли себе несколько иначе. Там должны быть скелеты, пальмы, разбитые сундуки. И уж точно клады никто не огораживает заборчиком.

А тут имелись и заборчик, и ворота, и даже красное неуклюжее строение, покрытое железом, к которому с разных концов долины сходилось несколько труб. И еще внутри здания непрерывно работал мотор.

– Так это «Ласковые струи» или не «Ласковые струи»? – раз в третий уже спросила Катя.

– Вряд ли! Скорее всего, мы заблудились! – пасмурно ответил Петя, и, согласившись с ним, все были готовы уже идти дальше, когда Саша совершил гениальное открытие.

– А это что? – сказал он и показал пальцами на завитушки ворот.

В рисунке завитушек там, где ворота смыкались, угадывались буквы «Л» и «С». Они были вовсе даже не очевидны, так как сливались с узором.

– «Ласковые струи!» – заорали все разом, и Серафим с Петей уже даже повисли на воротах, готовясь через них перелезать.

И тут вдруг открылась калитка. Вышел плотный мужчина в тельняшке и стал смотреть на них, приложив к глазам руку козырьком. Он был щекастый, в рыжей ржавой щетине, с круглым подбородком, похожим на помидор. За плечами у него стволами вниз висело старое двуствольное ружье, наличие которого он всячески демонстрировал.

Серафим и Петя спрыгнули с ворот.

– Сторожевой сухопутный боцман! – ахнул Саша, которому недавно читали книжку про море. Папа Гаврилов осторожно отодвинул Сашу к себе за спину.

– Здравствуйте! – сказал папа.

Боцман не отозвался и посмотрел на папу очень строго.

– Здравствуйте! – улыбнулась мама.

Боцман опять не ответил и строгости не утратил.

– Здравствуйте! – приветствовал Петя.

– Здравствуйте! – сказали Вика и Алена хором.

– Добрый, понимаете ли, день! – торжественно произнес Андрей.

Боцман едва успевал переводить взгляд с одного здоровающегося на другого, и под конец строгости у него стало уже не хватать. Когда же «Здлавствуйте!» ему сказала Рита, Боцман несколько расслабился, перестал выставлять свой вооруженный бок и, разомкнув челюсти, гаркнул:

– Не положено!

– Чего «не положено»?

– Ходить тут не положено.

– Э-э, – осторожно предложила Катя. – А можно мы не будем тут ходить? Можно мы аккуратненько перелезем, и все?

Боцман очень удивился.

– А я зачем тут стою? – спросил он.

– В смысле «зачем стоите»? – не поняла Катя, считавшая, что ответ на этот вопрос лучше знать самому Боцману.

– Чтобы тут не проходили, я тут и стою! – объяснил Боцман.

Все важно закивали, признавая значительность его миссии. Ведь, получается, если бы он тут не стоял, проходить тут было бы можно!

– А что здесь вообще такое? – тоскливо спросил Покровский.

– Станция забора воды! – задиристо сказал Боцман. – А раньше был детский лагерь.

– Нет, – сказал папа Гаврилов. – Это «Ласковые струи», бывшее имение Колокольцевых. Мы пишем об этом книжку и хотели бы сделать фотографии.