День, когда я тебя найду

– Здесь часто снимают кино, – рассказывает она, наслаждаясь чувством принадлежности к этому месту. – Однажды весь город закрыли на целых два дня, чтобы снимать «Пиратов Карибского моря». Серьезно. Нам не разрешали входить и выходить из домов. Сорок восемь часов. И даже взглянуть на Джонни Деппа, хоть издалека.

Она смотрит на Фрэнка и понимает: он понятия не имеет, что такое «Пираты Карибского моря» или кто такой Джонни Депп, и вспоминает, что он, по сути, инопланетянин. Они подходят к «Рэдинхауз Гранд». Это – маленький кинотеатр, и слово «гранд» ему совсем не подходит. Он построен из бетонных блоков, и в нем всегда идет всего один фильм. Элис замечает, что он пристально смотрит на кинотеатр.

– Вспоминаешь что-нибудь?

Он сомневается:

– Не уверен. Кажется, да. Я… – Он хватается за виски и резко отворачивается. – Я снова вижу ту девушку. С каштановыми волосами. Вижу, как она заходит сюда, – он указывает на тяжелые стеклянные двери. Рука передвигается с головы на грудь, и он начинает массировать сердце. – Мне как-то… Даже не знаю. Мне нехорошо. Мне…

Его кожа становится серой, на ней проступает пот. Элис подводит его к скамейке и садится рядом. Берет у него стакан с кофе и ставит рядом с собой, потом протягивает ему коричневый бумажный пакет из-под круассана. Он отмахивается.

– Фрэнк, оставайся со мной, – говорит она. – Оставайся со мной. Мы не хотим, чтобы ты проторчал очередную ночь в оцепенении на пляже. Дыши. Дыши.

Он хватается за ее руку, и Элис чувствует, как его дыхание замедляется.

– Вот и все, – говорит она. – Я здесь. Все нормально.

Романа стоит рядом и с любопытством наблюдает за ними.

– Тебя тошнит?

Он качает головой и вымучивает улыбку.

– Если хочешь, можешь воспользоваться той урной.

– Нет, спасибо, – его голос дрожит. – Не думаю, что это понадобится.

Какое-то время они сидят и ждут, пока Фрэнк придет в себя после панической атаки. Потому что это явно паническая атака. Элис повидала достаточно, чтобы узнать признаки этой напасти.

– Все хорошо? – спрашивает она через несколько минут.

– Хорошо, – улыбается он. Она передает ему кофе, и он поднимается на ноги. – Ну, пойдем.

– Ты уверен? Если ты не готов, мы всегда можем вернуться позже.

– Нет. Все это и так затянулось. Все кроется здесь, я чувствую это. И хочу с этим разобраться. Хочу узнать. Пойдем.

– Хорошо, – говорит она. – Отлично.

Она наблюдает за ним, когда они снова проходят мимо кинотеатра. Он не сводит глаз с входной двери. Похоже, он в ужасе. В полном смятении. Что произошло в этом городе с Фрэнком? И какую он играл роль?

19

1993

Кирсти и Марк прекрасно проводили время. Следуя ярмарочному стереотипу № 1, Марк выиграл для нее большую, уродливую мягкую игрушку, которую она прижимала к груди. Потом они ели сладкую вату: стереотип № 2. Еще он ударил молотком по большой тяжелой штуке, и она со звоном подскочила вверх: ярмарочный стереотип № 3. А теперь, когда Грей было уже решил, что этого не произойдет, они – да-да, точно в цель! – появились из «Туннеля любви», соприкасаясь губами. Полный набор.

Грея чуть не вывернуло.

Было половина десятого вечера. Небо окрасилось в цвет индиго с длинными полосками лилового цвета. Его сестра целовалась с парнем. Он метался между желанием бежать домой и рассказать обо всем родителям и опасением покидать свое место на случай, если случится что-то плохое. Хотя интересно – что плохого может произойти? Он не мог четко сформулировать свои опасения, но они комом стояли в горле. Дело было не просто в его неспособности принять влюбленность, первый секс и взросление сестры. Здесь было что-то большее. Что-то мрачное. Дело было в нем. В Марке. С ним явно что-то не так. Что-то темное и жестокое. В лице слишком много углов. Слишком много задних мыслей в каждом жесте, каждом слове, каждом поступке. Даже цвет волос у него слишком неправдоподобный: Грею казалось, если за них дернуть, то с Марка спадет лицо и обнажится его истинная личина, как у злодея из мультика «Скуби-Ду».

Он наблюдал, как они вылезли из вагончика «Туннеля любви» и пошли, держась за руки, с уродливой игрушкой у Марка под мышкой. Что теперь? На ярмарке больше делать нечего. Для паба Кирсти слишком мала. Уже темно. Они двинулись к выходу; Марк, запрокинув голову, громко смеялся над какими-то словами Кирсти. Грей не представлял, что такого она могла сказать. Он с растущим беспокойством наблюдал, как Марк уводит Кирсти из города, в сторону моря. Он слез со своего места и пошел за ними. Огни города сюда почти не проникали, а музыка с паровой ярмарки казалась далеким, слегка зловещим шумом. Дорогу освещала лишь кремовая луна. Грей затаился в серебряных тенях и попытался подслушать их разговор, но шипение и удары прибоя о песок размывали голоса. Наконец парочка остановилась, подсвеченная лунным светом, и Грей с ужасом наблюдал, как они повернулись друг к другу и начали целоваться сначала нежно, а потом – с нарастающей страстью. Он слегка отвернулся, не желая на это смотреть и в то же время боясь упустить момент, если Марк вдруг сделает его сестре что-то плохое.