День, когда мы были счастливы

Когда Адди сам по себе, его жизнь поглощают более практические заботы, например сможет ли он оплатить аренду за следующий месяц. Чтобы получить разрешение на работу, потребовалось почти семь месяцев. За эти месяцы он едва сводил концы с концами, берясь за любую случайную работу, за которую платили из-под полы, сначала в переплетной мастерской, а позже в рекламном агентстве, куда его наняли в качестве проектировщика. Платили мало, но без разрешения на работу ему оставалось только ждать. Он спал на полу своей студии в двадцать пять квадратных метров в Копакабане, раскинувшись на хлопковом коврике (подарок от нового друга за установку электрической системы в доме), пока не накопил на матрас. Мылся в общественном душе на пляже Копакабана, пока не заработал на оплату счетов за воду. К северу от города Адди нашел склад пиломатериалов, где ему согласились почти за бесценок продать отходы древесины, и он смастерил каркас кровати, стол, два стула и полки. На блошином рынке в Сан-Кристоване он убедил продавца отдать ему набор тарелок и столовых приборов за сумму, которую мог себе позволить. В прошлом месяце, несмотря на то что Элишка подбивала его потратиться на приличный ужин в чураскарии[96], он купил кое-что более ценное, что прослужит долго – ламповый радиоприемник «Super Six Crosley». Приемник был не новым. Он был сломан и, к восторгу Адди, продавался по сниженной цене. Адди потребовалось двадцать минут, чтобы разобрать его и найти неполадку – на самом деле пустяк, всего лишь немного нагара на резисторе. Легко решаемо. Он слушает радио с благоговением. Слушает новости из Европы и, когда они становятся слишком мрачными, переключает станции, пока не находит классическую музыку, которая его успокаивает.

Как и на Илья-дас-Флорис, в Рио Адди просыпается рано и начинает день с утренней гимнастики, которую выполняет на коврике возле кровати. Сегодня еще нет семи часов, а он уже вспотел. В Рио конец лета и очень жарко, но ему это даже нравится. Он лежит на спине, крутя ногами велосипед, и слушает лязг поднимаемых металлических решеток, это тремя этажами ниже на авенида Атлантика открываются кафе и газетные киоски. Через квартал на восток яркое палящее солнце поднимается над белым песком Копакабаны. Через несколько часов бухту в форме полумесяца заполнит обычная для субботы толпа: бронзовые женщины в обтягивающих купальниках растянутся под красными зонтиками, а мужчины в коротких купальных трусах начнут бесконечную игру в футбол.

– Eins, zwei, drei… – считает Адди, держа руки за головой и наклоняя торс влево и вправо, касаясь локтями коленей.

Как-то Элишка спросила его, почему он всегда считает на немецком.

– Учитывая все, что происходит в Европе… – сказала она, свесившись с кровати и вопросительно глядя на него.

Это самое близкое, когда они подошли к теме войны. На самом деле у Адди не было объяснения, кроме того, что, воображая инструктора по строевой подготовке, который подгонял его закончить упражнения, он всегда представлял немца с квадратной челюстью.

Закончив качать пресс, Адди встает и хватается за деревянную перекладину, которую повесил в дверном проеме, подтягивается десять раз, потом дает себе повисеть, расслабившись и наслаждаясь ощущением того, как вытягивается позвоночник. Довольный, он быстро принимает душ, надевает льняные шорты, белую хлопковую футболку с треугольным вырезом, парусиновые тенниски и соломенную панаму. Цепляет на воротник недавно купленные солнечные очки в тонкой металлической оправе, берет лежащий на кровати конверт, сует его в задний карман и выходит из квартиры, заперев дверь.

– Bom dia![97] – поет Адди под навесом своего любимого уличного фреш-бара на руа Санта-Клара.

Футболка уже липнет к вспотевшей спине. За прилавком сияет Рауль. Адди познакомился с ним на пляже во время игры в футбол.

– Вы не местный, да? – хохотнул Рауль, мельком увидев бледную грудь Адди.

Позже, узнав, что Адди никогда не пробовал гуаву, он настоял, чтобы тот на следующий день пришел в его бар свежевыжатых соков. С тех пор Адди старается заглядывать в бар как можно чаще. Он никак не может привыкнуть к разнообразию имеющихся вкусов. Манго. Папайя. Ананас. Маракуйя. У Рио совсем не такой вкус, как у Парижа.

– Bom dia! Tudo bem?[98]

– Tudo bem, – отвечает Адди. Он стал свободно говорить на португальском. – Você?[99]

– Не жалуюсь, друг. Солнце светит, жарко как в аду, а значит, день будет напряженный. Посмотрим, – говорит себе Рауль, оглядывая выставленные на прилавке перед ним продукты, – а! Сегодня у меня для тебя особое угощение – асаи. Тебе понравится, бразильская диковинка. Не пугайся цвета.

Они болтают, пока Рауль готовит сок.

– Итак, куда сегодня? – спрашивает Рауль.

– Сегодня я праздную, – торжественно отвечает Адди.

Рауль выдавливает сок из апельсина с помощью пресса и смешивает его с темно-фиолетовым пюре асаи в стакане Адди.

– Да? Что празднуешь?

– Ты же знаешь, что я наконец получил разрешение на работу? Что ж, я нашел работу. Настоящую работу.

Рауль выгибает брови и поднимает стакан.

– Parabéns![100]