День, когда пала ночь

– Марикен, – обратилась она к своей ментской служанке, – будь добра приготовить для всех горячие ванны.

– Да, моя госпожа.

– Для меня не нужно, – чуть вздрагивающим голосом сказала Джулиан. – Я останусь с Глориан.

Флорелл взяла ее за плечи:

– Джулиан, чтобы заботиться о принцессе – о королеве, – ты должна в первую очередь позаботиться о себе. Мы все опечалены и потрясены. – Она забрала у Хелисенты плащ. – Вы все, ступайте и отдохните в эту ночь. Марикен принесет вам ужин.

Глориан, опустившись на кровать, принялась стягивать перчатки. От усталости не было сил ни заплакать, ни раздеться – только таращиться на свечу у постели.

Она гадала, пожар убил ее родителей или море.

– Милая, – обратилась к ней Флорелл, – позволишь ли мне говорить начистоту – как подруге твоей матери и твоей тоже?

– Уж от тебя я никак не жду почтительности, Флорелл.

– А следовало бы ожидать от всех. Через семь дней ты станешь королевой Иниса.

Глориан нашла в себе силы кивнуть.

– Благородный попечитель человек решительный, в нем святая кровь, у него железная воля, – говорила Флорелл. – Возможно, он станет надежной опорой, но в ближайшие месяцы всем нам не помешает осторожность. Регентство – опасное время.

– Как это?

– Регент может не допускать юную королеву к государственным делам. Так он лепит слабую, послушную чужой воле правительницу. После недавнего века недовольства недопустимо, чтобы тебя сочли таковой, Глориан. Герцог Робарт должен во всем с тобой обращаться как с королевой. Его долг – воспитывать тебя и вести к власти. Если он станет действовать иначе, значит и желает иной власти.

– Я не могу сомневаться в человеке, которому так доверяла моя мать.

– Да. Я только прошу тебя не терять бдительности, пока он распоряжается властью Святого, по праву принадлежащей роду Беретнет. – Флорелл присела рядом, взяла ее за руку. – Глориан, тебе всего шестнадцать. Ни одному ребенку такого не пожелаешь, но в тебе люди будут искать силы и храбрости. Надо, чтобы они полюбили тебя, зауважали тебя, а не кого другого.

– Как же мне добиться их любви? – спросила Глориан. – Как ее добилась мать?

– Ты знаешь как. Ты не один год за ней наблюдала, – ответила Флорелл. – Королева Сабран была предана своему долгу. Была твердой, но справедливой, и потому ее почитали, а не боялись. Ты в ином положении. Тебе нужно как можно скорее короноваться, показать себя народу. Тебе понадобится наследница. И поддержка знатных семей, преданных тебе, а не регенту.

Глориан прикусила губу. Руки, если бы Флорелл не сжимала их так крепко, наверняка задрожали бы.

– Что же, герцоги Духа во мне сомневаются? – спросила она. – Думают, что корабли сжег Безымянный?

Она впервые заметила, как постарела Флорелл. Увидела серебряные завитки в заправленных под наголовный плат волосах и морщины вокруг глаз.

– Возможно, после извержения горы Ужаса кто-то затаил сомнения, – признала Флорелл. – В народе тоже.

– А ты сомневаешься, Флорелл?

– Нет! Твоя мать была мне любимой подругой. Я смотрела, как она оттаскивает королевство от края пропасти. Пока своими глазами не увижу Безымянного, никогда не поверю в его возвращение. Святой дал Инису клятву, а я верю в Святого. И в тебя верю.

От огня по комнате разбегались тени, все в ней казалось живым.

– Я научу тебя держаться королевой, – обещала Флорелл. – Меня научила Лиума. Но ты должна показать Инису, кто ты есть: дочь Сабран Честолюбивой, величайшей в нашей истории королевы, и Бардольта Храброго в Битве, от чьего имени дрожат неверные.

– А если я не сумею?

– Тогда покажешь себя слабой и негодной королевой, как твоя бабка. Как две правительницы до нее.

«Она слишком похожа на мою мать, – услышала Глориан голос королевы Сабран в освещенной свечами спальне. – Я все эти годы не допускала к ней Мариан, но в Глориан есть и ее кровь».

– Мне нужно кое-что сказать Марикен, – предупредила Флорелл. – Отдыхай, я ненадолго.

Она вышла. Глориан стянула сапоги и молча села на кровати.

«Покажи Инису, кто ты есть».

В опочивальню уже принесли часть ее вещей. В самом маленьком сундуке она нашла подаренное матерью зеркало. Из него смотрела помолодевшая, исхудавшая королева Сабран.

И не она одна. В ее лице сквозили поколения пяти веков, цепь, бесконечная лоза. Девятнадцать королев, все на одно лицо, выглядывали из холодного серебра. Куда глубже, в крови, в ней скрывался отец – невидимый, но всегда здесь. Она всю жизнь определяла себя по нему и по матери. Она жила их тенью – и в их тени.

Кто она без их света?

Кто ты, Глориан Храустр Беретнет?

Медленно тянулись последние из двенадцати дней. Глориан не находила себе дела. Она кругами гуляла со своими дамами. Все больше молчали. Иногда она бросала взгляд на Белую башню, где каждый день совещались герцоги Духа, и гадала, о чем они говорят.

Она молилась: «Милостивый, любящий предок, подай знак. Научи, как мне искупить свои грехи, научи отдавать, а не брать. Святой над нами, в благости твоей услышь мою молитву. Даруй мне прощение. Пошли мне свой светоч во мраке. Сделай меня орудием твоим, слугой твоей, твоим сосудом. Пошли мне весть из небесного чертога».