День, когда пала ночь

– Увидит. – Глориан поцеловала ее в щеку. – Я рада, что мы снова вместе, бабушка. Пожалуйста, позаботься о Сабран.

Она шла по пещерам Полого Гребня. Люди уступали ей дорогу: одни – не скрывая слез, другие в угрюмом молчании. Глориан смотрела прямо перед собой, чтобы не выдать страха.

Нагорье накрыла мертвая тишина. Отверстая могила с присыпанными золой и углем телами. Выжившие рыцари и бойцы сложили оружие на землю. Они знали, что с появлением Фиридела сражение проиграно.

За прошедшие месяцы Глориан почти забыла, как ужасен Фиридел. Исчадье горы Ужаса ждало ее на равнине, чтобы сжечь, как прежде – ее родителей. Его создания держались поодаль, покорно склоняя голову.

– Ты неплохо повоевал против Иниса, Фиридел. И кажется, против всего мира, – сказала она, не сумев сдержать дрожь и молясь, чтобы никто не заметил. – Довольно насилия. Вот я.

– Ты вышла одна и с бесполезной сталью. Все металлы земли бессильны против ее чистого огня. – Взгляд Фиридела метнулся к ее раздутому животу. – Ты носишь ребенка. Ему не жить.

Глориан держала лицо, как учили ее наставники. Она чувствовала, что кровотечение все не унимается.

– Если здесь закончится мой род, да будет так. Убей меня, убей нас обеих, но оставь в покое мой народ.

– Ты не умрешь, Сердце-Щит. – Фиридел пригнул голову, так что его глаза, два пылающих угля, смотрели прямо ей в душу. – В тебе, вместе с подлым холодом, живет выковавшее нас пламя из глубин земли. Огонь расплавит его и отольет в новую форму.

Глориан видела свое отражение в его железных зубах. Над ней не было защиты небес. Небесный чертог оставался невидим. Фиридел говорил загадками, но его речи сулили ей страдание.

«Мать, отец, пошлите мне отваги!»

Внезапно Фиридел вскинул голову. Его твари затопотали, завыли. Глориан, не смея шевельнуть и пальцем, повторила его движение – и увидела в небе комету: большую, с длинным раздвоенным хвостом.

«Но клянусь, эра Огня и Дыма не бесконечна. Звезда явится утром первого дня весны».

Глориан метнула взгляд на змея – Фиридел взвыл во весь дух. Она уронила щит, чтобы заткнуть себе уши, но смотрела теперь только на комету.

Она видела, как разбился вдребезги второй ее хвост. Он разлетелся бесчисленными остриями звездного света, яркими даже в утреннем небе, – и каждое летело на пылающий мир.

«Настанет день, когда падет ночь, когда небеса отворятся, пролившись дождем с высоты».

Вот он. Настал.

Пронзительный, дикий смех сорвался с ее губ. Фиридел взглянул – будто только теперь о ней вспомнил. Он вздыбился, чтобы убить, разинул пасть, как зев горы Ужаса, – но его пламя потухло, засохло в глотке, и он выдохнул лишь ветер.

«Змеи впадут в сон, и буря затушит угли».

Глаза Фиридела еще горели.

– Отродье холода и жаркой крови. Носительница звезды. Рок исходит из темноты. – Он застрекотал раздвоенным языком. – Мы вернемся. Не сомневайся, Сердце-Щит. Когда воспрянет огонь, когда наш повелитель зашевелится в Бездне, когда другая будет носить твою корону – мы вернемся. Дыши среди руин и пепла. Живи в страхе.

По всему Инису завыли исчадья горы Ужаса, и клич их наполнил собой утро, голубое, как горный лед. Фиридел распахнул крылья – вестники смерти. И сгинул в небе.

И все кончилось.

98

Юг

Небо над Нзеной затянул дым. Город был каменный, но змеи нашли что поджечь: соломенные крыши на окраинах, склады, сады и платяные ряды, священные рощи, пальмы на широких улицах. Все горело ярким пламенем.

Гашан не ошиблась. Огромному Дедалагану непросто было проскользнуть между Господними Клинками, как это делали верткие виверны. Его широкие крылья затмили весь город. Он снова и снова закрывал собой солнце.

Тунува защищала храмовый квартал. Протыкая клинком гигантскую змею, она вдыхала кедровый дым горящего дома Эдины и видела, как две садовницы выносят корзину с редкими семенами. Временами в багровом от песка и кирпичной пыли дыму мелькал знакомый плащ. Вздрогнула земля – это серые крылья сбили статую Гедани.

Эсбар она потеряла из виду. Какое-то время они обороняли убежище, куда забились несколько знатных горожан. Они вместе рубили все, что приближалось, пока их не разделила рухнувшая наземь виверна с гарпуном в брюхе.

Малые змеи разнесли часть городской стены, впустив на улицы поток зверья. Теперь твари свирепствовали по всей Нзене. Тунува прорубила себе дорогу к бастиону, обращенному к горе Диндару. Ворота еще стояли, но во всей стене они были самым слабым местом. Она чувствовала колебания силы – одна из сестер накрывала улицу или площадь щитом сторожка.

Пусть потом Кедико говорит, что с них не было проку, – если его станут слушать. Тунува в том искренне сомневалась.

Поперек дорожки перед ней повалилось горящее дерево. Она задохнулась пеплом, перед глазами замелькали горящие угольки. Вбросив в ножны окровавленный меч, Тунува разложила копье, проткнула им зверя и отпихнула его от воина со вспоротым животом.

Гашан по правую руку от нее орудовала своим копьем так, будто сроду не выпускала его из рук.