День, когда ты придешь

– Ты колеблешься. Он рисковал своей жизнью, чтобы добраться сюда, а ты все еще

сомневаешься? Впрочем, это логично – однажды уже повернувшись к нему спиной, как

ты сможешь взглянуть ему в глаза?

То, что сказал Леонард, было правдой.

Даже теперь, когда Соске пришел за ней, она не знала, что делать. Ее мысли

загнанно метались. Почему она не рванулась изо всех сил, чтобы освободиться и

броситься навстречу выстрелам? Разве она не жаждет увидеть его? Броситься к нему на

грудь?

Неправда. Она умирала от тоски. Она отдала бы все на свете, чтобы обнять его,

прижаться, оказаться в надежном кольце его рук.

– Ты не понимаешь даже себя, не так ли?

Под пристальным взглядом Леонарда Канаме смогла только молча опустить глаза.

Они вышли из крытого прохода и впереди замаячило широкое поле. Вертолет,

1 Lævateinn – волшебное оружие, упоминаемое в скандинавской мифологии (Старшая Эдда).

Рассматривается как кеннинг для слова «меч».

103

оборудованный системой ECS, готовый взлететь, уже вращал лопастями. От

оглушительного свиста прогреваемых турбин мелко дрожали стекла в переплете окон.

Вертолет, который унесет ее прочь. Куда-то далеко-далеко. Туда, где он никогда не

найдет ее.

Вот так – просто?

Так… так нельзя.

Но почему тогда же ее ноги тяжелы, словно налиты свинцом?

– Не хочешь ли ты сыграть?

Леонард вдруг остановился, пристально глядя в лицо оцепеневшей Канаме.

Небрежно взмахнув рукой, он приказал своим охранникам идти дальше, к

вертолету.

«Аласторы» немедленно зашагали по коротко подстриженному газону, но люди-

телохранители заколебались:

– Но, босс…

– Идите.

Больше не протестуя, боевики тоже заторопились к вертолету, пряча лица от

хлещущего дождя. На ступенях перед крыльцом крайнего перед вертолетодромом

флигеля поместья остались только Канаме и Леонард. Он расстегнул пряжку у горла и его

черный плащ взметнулся на ветру тяжелым крылом. Поток воздуха от винта вертолета

подхватил его и унес прочь, в темноту.

Этот плащ надежно защищал своего хозяина, отражая удары пуль и холодного

оружия – Канаме знала это. Теперь она хорошо понимала механизм его действия.

Активный пулезащитный плащ был создан из искусственных электромускульных

волокон, подобных тем, что использовались в мышцах бронероботов третьего поколения.

Этот полимерный материал, обладающий памятью, был намного легче и прочнее, чем

лучшие марки арамидного1 волокна. Защитной системой управляло необычайно

компактное радиолокационное устройство. Плащ уверенно отбил метательные ножи

убийцы, который гнался за Канаме тогда, по крышам Догензаки, и девятимиллиметровые

пули из пистолета Соске.

Сбросив его, Леонард остался таким же беззащитным, как обычный человек.

– Вот.

В руке Леонарда возник револьвер. Прокрутив на пальце, он протянул его ей,

рукояткой вперед.

– Возьми.

Оружие, блестящее холодным серебром.

Старомодный револьвер с вращающимся барабаном, покрытый изящным чеканным

орнаментом. Оружие Леонарда словно сошло с экрана вестерна, мало того, Канаме

поразилась, насколько элегантно, уверенно и профессионально-небрежно он с ним

обращался.

– Ну… хорошо.

Он говорил так настойчиво, что Канаме протянула руку и неуверенно обхватила

пальцами рукоять.

– Но что ты собираешься…

– Я же предлагал пари, азартную игру, помнишь? Почему бы тебе не застрелить

меня из этого револьвера?

Леонард, слабо улыбаясь, повернулся спиной к двери в коридор.

– Сагара Соске, твой друг, – там. Если ты хочешь увидеть его, просто выстрели в

меня – и иди. У тебя есть тридцать секунд. Мне кажется, это неплохое решение вопроса.

Время пошло.

– Т-ты серьезно?..

1 Арамидное волокно известно под торговой маркой «Кевлар».

104

– Не стал бы шутить так глупо. Двадцать пять секунд.

– Думаешь, я не смогу?

– Именно потому я называю это игрой.

– Я могу выстрелить в ногу, и тогда ты меня не догонишь.

– Прекрасная мысль. Прошу, – улыбнулся он. – Еще десять секунд.

Направленный прямо ему в глаза револьвер прыгал в дрожащей руке Канаме, палец

ощущал упругий начальный ход спускового крючка.

Кристальная простота сложившейся ситуации вонзилась в нее, словно игла.

Там, за его спиной, сражался Соске. Чтобы броситься навстречу ему, достаточно

было легкого движения пальца. Застрелить этого человека – и она свободна. Ведь это

именно он лишил ее всего самого дорогого, именно он стал ее тюремщиком.

Ее палец закостенел. Локти и предплечья ходили ходуном. Она должна бы

ненавидеть его. Убить – и забыть. Он совсем не тот человек, из-за которого стоило бы

плакать и переживать.

В конце концов, это ее первый и последний шанс.

И все равно.

Она не могла выстрелить.

Если бы можно было просто врезать ему, пробить с ноги в ухо – она не задумалась

бы ни на секунду. Ведь не зря же она в последнее время так резко восстановила свою

физическую форму. Как в школе, когда Соске и прочим слишком нахальным парням

частенько перепадали тумаки и пинки – она всегда гордилась тем, что способна за себя

постоять.

Но выстрелить… выстрелить она не могла.

В этом не было ничего удивительного. Поставить на одну доску столь разные

уровни насилия было совершенно невозможно. Обдуманное и целенаправленное