День коронации

Алексей задвинул приятеля в угол экрана и убавил звук. Он продолжал невозмутимо рассматривать карту и почти не слушал Егора, что-то бормотавшего про серьезное дело, которое надо решить с какими-то парнями.

Белая стрелка заплясала вокруг косовской Приштины. Алексей удовлетворенно улыбнулся, когда выскочило табло «Извините, закрытая зона». Это было как игра: сколько раз он пытался увидеть российскую военную базу в сербском Косове, будто надеялся, что со времени последней попытки что-то изменилось или его настойчивость могла пробить многослойную защиту. На приштинской базе уже пять лет служил отец. Сербия, не принадлежа ни Халифату, ни Североевропейскому альянсу, оставалась пророссийским анклавом почти в полном окружении бармалейских территорий.

– Ты чего не отвечаешь, Лексус? Забоялся? Шах с утра уехал, церберов я заболтаю.

Молдавия, Южнороссия – три четверти бывшей Украины, Белоруссия, страны Прибалтики… Алексей думал, что все эти государства-призраки, не имеющие самостоятельности, нашпигованные российским бизнесом почти до совершенного исцеления от психоза этнического величия, когда-нибудь должны вновь округлить географические границы Русского мира.

– Тебе надо, ты и иди, – отозвался он наконец.

– Ты мне друг или кто?!

– Я тебя просил не называть меня этой паршивой кличкой?

– А-а, некомильфотно тебя назвал? Ну не дури, Алехан. Ты разве не хочешь увидеть сегодня свою Марусю?

– Не Марусю, а Машу. И я тебе больше скажу. Если продолжишь звать меня этим моветонным прозвищем, я начну испытывать к тебе жалость как к человеку из социальных низов, не получившему приличного воспитания и образования. Без вариантов.

– Ну да, мы же из голубеньких… – хмыкнул Егор.

– Что-о?!

– Голубеньких кровей, – поддразнил приятель.

– Чья бы корова…

– Ну ладно, Леша, ты идешь со мной или нет?

– У меня реферат.

– У меня тоже. Но дело важнее… А какая тема?

– Глобальное переформатирование мировой политической системы две тысячи тридцатых – сороковых годов.

– А у меня китайский кризис сорок пятого. Ерунда, успеем.

– Если ерунда, тогда скажи, какой финансово-экономический механизм был использован тогда против США? Они пытались столкнуть в большой войне Россию и Китай, а в итоге проиграли сами.

– Ага, здорово им тогда наподдали. Америка лопнула как мыльный пузырь.

– Скорее сдулась как воздушный шарик. Ее еще могут снова раздуть.

– Слушай, я тебе потом расскажу, как там было. По дороге. Идешь?

Алексей на миг задумался.

– Егор, тебя же выставят из лицея за нарушение дисциплины, как Долгорукова, и отправят обратно в твою Аргентину. У тебя уже сколько строгих предупреждений?

– Два. Долгорукова отчислили за неуспеваемость, потому что он дурак. А меня не выпрут. Мой старик согласился отдать единственного сына в лицей с условием, что меня никогда не вернут обратно в его берлогу. А наша Контора свое слово держит… Да хоть бы и выперли! – После короткой паузы Егор взорвался. – Надоело! Кого из нас делают? Китайских чиновников эпохи Тан и Сун? Зубри классическую литературу, долби языки, грызи, как бобер, всю гуманитарку, какая есть на свете, упражняйся до тошноты в светских манерах! Я технарь, Леша, и романтик! Я в космофлот хочу, подвиги совершать, за Отечество жизнью рисковать! А у нас тут богадельня для благородных девиц. В общем, не хочешь – да и китайский мандарин с тобой, катись…

Егор отключился, прежде чем Алексей попытался остановить его. Тут же снова запиликал сигнал вызова, и на экране появилось лицо директора лицея. Значит, Шах уже вернулся и удрать в урочное время все равно бы не получилось. Алексей, собравшийся было идти к Егору, успокаивать его буйную голову, вернулся в кресло.

– Внимание, господа лицеисты. – Шах говорил по каналу общей связи. – В тринадцать ноль-ноль жду вас всех в зале собраний. Просьба не опаздывать.

Голос директора звучал очень торжественно. Как только его изображение погасло, Алексей вызвонил приятеля.

– Слышал?

– Да слышал. Что это с ним? Как будто он был на дворцовом приеме у автократора и наглотался там золотой пыли.

Алексей рассмеялся от точности сравнения.

– Придется идти, – кисло продолжал Егор. – А может… – Он наклонился к монитору и в упор посмотрел на товарища. – Может, скажут, наконец, для чего мы им нужны?..

Ощущение внутренней щекотки, вызванное этим предположением, было скорее приятным. Да нет, не может быть, решил Алексей. Им всего по шестнадцать-восемнадцать лет. Кто ж открывает государственные секреты таким юнцам? Впереди у них еще пять-шесть лицейских лет. Еще несколько лет неведения. Почти как невинности…

2

Директор лицея Шаховской Виктор Павлович вошел в зал без двух секунд час пополудни. Четверо лицеистов ждали его, устроившись в мягких креслах вдоль стеллажей большой комнаты, обставленной под библиотеку прежних времен. Впрочем, это и была библиотека прежних времен, и руки лицеистов иногда даже проходились по переплетам старомодных бумажных книг.

Воспитанники выпрыгнули из кресел и четкими кивками приветствовали наставника.

– Прошу садиться, господа. Для начала у меня пара приятных новостей.