День коронации

Гражданский китель Виктора Павловича с лычками государственного советника высшего класса лишь сильнее подчеркивал его военную выправку. А едва заметная хромота и скованность движений выдавали богатое боевое прошлое. Генерал-лейтенант в отставке, Шаховской едва ли пропустил хоть одну военную кампанию, выпавшую на десятые – сороковые годы. Сирия, Иран, турецко-армянский конфликт, миротворческие операции на бывшей Украине и Корейском полуострове, антитеррористический заслон в Туркестане, Косовская кампания… Лишь тяжелое ранение могло вернуть его в мирную жизнь. Поговаривали, будто он дважды возвращался с того света.

Лицеисты чтили своего директора как отца родного.

– Ваш батюшка, господин Трубецкой, – кивнул он Егору, – переезжает из Аргентины в Россию. Насовсем.

– Старый краб-отшельник расстанется со своим бунгало?! Вы шутите, Виктор Палыч?

– А вашему отцу, Алексей, присвоено звание генерал-майора. В ближайшее время его переводят из Приштины в Москву. Поздравляю вас, скоро вы сможете увидеться.

– Как вам удалось выскрести моего старика из его берлоги? – недоумевал Егор.

– Спасибо, Виктор Павлович! – Алексей сиял. Павел нагнулся к нему через подлокотник и хлопнул по плечу.

– Ваш почтенный родитель, господин Трубецкой, всего лишь проявил благоразумие… А теперь, господа лицеисты, я имею сообщить вам несколько важных известий.

Тон наставника вновь сделался пафосно-высок. Он даже не стал садиться. Егор еще что-то бормотал о сомнительном благоразумии своего папаши, но общее внимание уже было приковано к другому. Однако начал Шах вовсе не с важного.

– История вам известна. Вы знаете, какой путь прошла страна за последние полвека. От либеральной псевдодемократии до суперпрезидентской республики и принципата, по сути автократии. Срок полномочий главы государства увеличивался постепенно, сначала до десяти лет, затем до пожизненного…

Алексей поймал взгляд Сереги, сидевшего напротив. Тот закатил глаза и скривил физиономию, выражая скуку. Ну, сейчас Шах соскочит на свою любимую тему про то, как после внезапной гибели президента в начале сороковых к власти, опираясь на генералитет и Церковь, пришел нынешний глава государства.

– Да, поначалу новый президент ввел диктатуру. Но в смягченном варианте. Не было пролито ни капли крови, никто не посажен безвинно. Потом в силу вступили новые законы, была создана новая конституция, президент стал автократором. На фоне того, что творилось тогда в мире, даже наши оголтелые крикуны из вечно подмоченной оппозиции пригасили свое недовольство…

Павел старательно водил стилом по планшетке. Неужто записывает лекцию, удивился Алексей. С Пашки-зубрилы станется. Как Кащей над златом, Павлик чах над книгами, оттого, наверное, и был чересчур тощий, при его-то гренадерском росте. Лицейский повар давно отчаялся его раскормить, а товарищи прозвали Скелетом.

– …Священноначалие разработало церковный чин возведения во власть автократора и благословения его как местоблюстителя трона.

А вот это уже интересно. Четыре удивленных взора взметнулись к говорящему.

– Да, ни вы, ни кто другой, кроме узкого круга лиц, не знал об этом. Тогда же в том же узком кругу было решено, что в России должна быть восстановлена монархия.

Изумление и жадное любопытство выпрыгивали из всех четырех пар глаз.

– А монархом кого? – вырвалось у Лобанова. – Автократора?

– Вы торопитесь, Сергей, и потому совершаете ошибку… Сегодня я летал в Москву и узнал некоторые подробности. Как вам известно, на днях начала работу расширенная парламентская сессия с участием членов Госсовета, Конституционного совета, Архиерейского собора и лидеров иных конфессий. Первые заседания шли в закрытом режиме. Сессия получила статус Учредительного собрания. Вчера голосовали вопрос о возрождении русской монархии. Подавляющее большинство высказалось за. – Виктор Павлович посмотрел на часы. – До середины текущего дня эта новость по некоторым причинам была придержана. Сейчас она уже расходится по каналам масс-медиа.

– Круть! – выразил общее мнение Егор.

Лицеисты ошеломленно переглядывались.

– Виктор Палыч, это как-то скажется на нашем лицее?

Неожиданный Пашкин вопрос еще больше огорошил их.

– Самым непосредственным образом.

– Нас переформатируют? Закроют? Почему? Мы не вписываемся в монархию? Что будет с нами? – загудели воспитанники.

– Лицей будет расформирован как выполнивший свою задачу.

Шах то ли намеренно интриговал и томил возбужденных лицеистов, то ли никак не мог приступить к самому главному.

– Какую задачу-то? – в голосе Сержа были возмущение и обида.

Лобанов всегда сутулился, даже инструктор по гимнастике не мог это исправить. Но сейчас он сидел прямой как палка, напрягшийся. Серж был честолюбив, и этот разговор ему явно не нравился.

– Разве не догадались? Моих подсказок недостаточно? – Шах будто издевался. Однако внешне был серьезен и сосредоточен. – Господа Трубецкой-Дюбуа, Оболенский, Голицын, Лобанов-Ростовский… Что вам слышится в этих фамилиях?

– Голубая кровь… – выдавил Алексей. – Без вариантов.

Егор встрепенулся, посмотрел на него.