День красных маков

– Что они со мной сделали, Поп? – За этим вопросом следовали другие, бесконечные. Какое право имеет одно живое существо так поступать с другим? Какое право имеет кто бы то ни было подчинять человека своей воле, отнимать у него свободу и подвергать мучениям рассудок? Почему это случилось с ним? С ними обоими?

Мартин знал, что охранники не считали его за человека, а если он не был для них человеком, чем же он был тогда? За кого они его считали? Ища ответа на этот вопрос, Мартин не просто злился; ярость в нём перемешивалась с тоской.

– Милый, я не хочу тебя торопить, но нужно скорее идти, скорее выбираться отсюда, – сказала Поппи настойчиво, несмотря на попытку смягчить свои слова.

Мартину было стыдно за свою слабость; он шатался и спотыкался, как малыш, только научившийся ходить. Поппи помогала ему идти. Он всё ещё не мог поверить, что она рядом. Ему казалось, сейчас он откроет глаза, галлюцинация оборвётся, видение исчезнет, и он снова окажется на своём матрасе. Мартин помотал головой, будто стараясь прорвать туман, понять, где же реальность. Потом обвёл глазами комнату, стараясь не упустить ни малейшей детали; он привык ходить с завязанными глазами, и теперь ему трудно было перестроиться. Мартин старался запомнить обстановку, чтобы понять, где находился в плену и кто его там держал; дала о себе знать военная подготовка.

Поппи думала, что, поднимаясь по этой лестнице, она была другой. До того, как… Но не было времени думать об этом, мучиться и страдать; они ещё не вышли отсюда, не оказались в безопасности.

В коридоре их уже ждали подставной Зелгаи и ещё один охранник, которого Поппи видела вчера, ей и Мартину завязали глаза. Все снова сплелись в слепом латиноамериканском танце, но на этот раз компанию им составил Мартин, навалившийся Поппи на плечи. Все прошли к машине, судя по звуку шагов, припаркованной в гараже. Поппи не могла сказать наверняка, но, по-видимому, та же самая машина привезла их с Майлзом сюда. Неужели это было вчера? Казалось, прошла целая жизнь… Думая о Майлзе, Поппи молилась, чтобы у него всё обошлось. Она много молилась за эти двадцать четыре часа, но не все молитвы были услышаны.

Мартина с женой усадили на заднее сиденье. Поппи успокаивало тепло его тела рядом, бедро, прижатое к её бедру. Она вспоминала, как они дома сидели на диване перед телевизором, соприкасаясь ногами, и ничего страшного им не угрожало.

Двадцать минут спустя им разрешили снять повязки, и супруги впервые увидели друг друга при свете. Поппи снова пришла в ужас, увидев, что стало с её мужем: он был похож на старого бродягу, с которым не особенно приятно сидеть рядом, и постоянно тряс головой, всё ещё не в силах поверить в происходящее. Поппи каждый раз крепко сжимала его руку, чтобы показать – она настоящая, она рядом и всегда будет рядом, что бы ни случилось. Каждый раз он закрывал глаза. Поппи думала, это от наплыва чувств, не зная, что палец Мартина сломан и что, давя на больное место, она причиняет ему адскую боль.

Хотя у обоих накопилась масса вопросов, оба молчали, сознавая, что находятся на территории его врагов или, если быть точнее, их врагов с пулемётами наперевес. Они молчали – но обоих мучил один и тот же страх, что их не доставят на базу в целости и сохранности, что по дороге всякое может случиться.

Поппи уже не боялась смерти. Если это её последние минуты, какое счастье, что она смогла увидеть Мартина и ещё раз оказаться в его объятиях. Если она прошла через всё это, чтобы ещё раз доказать мужу, как сильно она его любит, освободив его, значит, всё не зря.

Мартин, внешне сохраняя спокойствие, мучился новым страхом. Вдруг они едут не на базу? Вдруг их везут в пустыню, чтобы убить? Он подумал об Аароне, представил, что эти люди сделали с ним, увидел на его месте Поппи… Образ Аарона за минуту до смерти ярко вспыхнул в памяти Мартина, но не Аарон, а Поппи смотрела на него, не отрывая глаз, умоляющих помочь ей, спасти её… Это был ад на земле. Мартин даже мысли такой не мог вынести. Он будет просить, молить, он на всё пойдёт, лишь бы её не трогали. Забудет о храбрости, о чувстве собственного достоинства, лишь бы спасти свою Поппи. С ним могут делать что угодно, но её он и пальцем тронуть не позволит.

Тишина была живительным бальзамом.

Машина выехала на знакомую дорогу, и, щурясь от яркого света, Поппи смогла разглядеть лагерь; высоко расположенный, издалека он казался крошечным, словно собранный из «Лего» цвета грязи. Чудесно! Поппи ощутила прилив надежды и с облегчением выдохнула – они вот-вот вернутся. Вот-вот окажутся дома.

Увидев вдали лагерь, Мартин понял, что всё позади, и впервые вздохнул полной грудью. Мышцы разжались.

Машина замедлила ход и остановилась неподалёку от базы. Охранники едва ли не вежливо открыли двери и держались в стороне, не говоря ни слова, а потом просто взяли и уехали. Мартин счёл это странным. После всего, что они с ним сделали, всего, через что он прошёл, они просто сели в машину и уехали. Наивный, он ждал если не извинений, то хотя бы объяснений…