День народного единства: биография праздника

Последняя «встреча» Пожарского с ним состоялась в районе Калуги. Лисовский к тому времени разгромил 7-тысячный отряд молодого князя Куракина и иностранных наемников под командой английского барона Астона. Пожарский командовал тогда солидным отрядом, но состав его был разношерстный – городовые дворяне, казаки, служилые татары, мордва и марийцы, неохотно покинувшие свое Поволжье. Обещанные Пожарскому казаки не являлись или дезертировали; не доверяя воеводам, они сбивались в разбойные отряды и грабили почище «лисовчиков». Так, ушедший от Пожарского отряд атамана А. Кумы в 500 сабель разграбил и пожег ряд уездов на юго-западе от Москвы – Боровска, Рузы, Вереи, Медыни. Когда к ноябрю 1615 г. с ним удалось справиться и Кума был арестован, сам Пожарский заявил, «что он такова вора не видал» и вопреки своему обыкновению потребовал смертной казни [159, 155].

Под Лихвином 22–24 декабря давние противники сошлись, но сражение не произошло. Лисовский ушел, а Пожарский, чьи войска таяли (уходили служилые татары и мордва, казаки, которым задерживалось жалованье), не мог с оставшимися силами (а, по известиям литовских шпионов, у него в конце концов оставалось не более 3000 войска) преследовать его, как ему было предписано из Москвы. Подтверждает это и летопись: «Боярин же с ратными людьми пришел и стал в Лихвине, а сражаться с Лисовским не с кем» [68, 389]. Опытный полководец и не видел в этом нужды – Пожарский понимал, что полковник, не ввязываясь в крупные сражения (это и не было его задачей), уже уходит на запад, к Смоленску. Кроме того, Пожарский заболел – время от времени у Дмитрия Михайловича случались приступы «черной немочи» – неясно, что это была за болезнь, возможно нервная,[70] и он был увезен в столицу.

Командование принял князь Д. П. Лопата-Пожарский, однако казаки знали его как своего недруга, лихоимца и довольно жестокого человека и не доверяли ему. Он пытался преследовать «загонщиков» до Волока Ламского, но не преуспел в этом. Тем временем Пожарский лежал больной в Москве. В феврале 1616 г. в уже цитировавшейся реляции Лисовский сообщал Сапеге слухи о Пожарском от своих агентов из Москвы: «Приехав в столицу, он объявил себя больным, причем договорился с женой и друзьями своими, что заявит о своем желании постричься в монахи, а жена и друзья будут его отговаривать; царь же, заподозрив хитрость, пригрозил ему лишением имений и боярства, бросив обвинение в том, что «ты изменой то творил, что не догнал Лисовского, имея столь великое войско»». На что он в оправдание себе сказал – причиной того, что я не мог Лисовского разбить, был не недостаток сил, но пошлите какого угодно воеводу и увидите, сможет ли он достать его. Не только вряд ли кто мог бы догнать в столь обширной стране Лисовского, но даже если бы кто и схватил его и посадил на кол, да еще кто-нибудь его толкачами вбивал, то и тут бы в него не попал» [175, 25]. Трудно сказать, насколько верны эти собранные в Москве и переданные сплетни и толки, сомнительна история с лицемерным желанием постричься в монахи – такие мысли болевшему человеку вполне могли прийти в голову,[71] но они рисуют явно натянутые отношения князя с двором в этот период и его своеобразный сарказм по отношению к тогдашним правителям, достаточно некомпетентным, чтобы, не справившись с внутренними неурядицами, начать заведомо проигрышную одновременную борьбу за отвоевание Смоленска и Новгорода. Возможно, этот ответ ходил по Москве и вряд ли прибавил любви окружавшей юного Михаила Федоровича камарильи к Пожарскому.

«Королевичев приход»

В этот тяжелый период страну, наверное, спасло от раскола наводившее постепенно на местах порядок земство, неколебимость таких людей, как Дмитрий Михайлович, а также противоречия между польской и шведской ветвями династии Ваза и внутри шведской королевской семьи. Однако если шведский претендент Карл-Филипп испытывал активное противодействие своего собственного брата, то королевич Владислав подрос и весной 1617 г. добился от Сената ассигнований на отвоевание своего престола. Первые столкновения с ним русских войск были для них удачны, воеводам даже присылали награды, однако князья Г. В. Тюфякин, П. И. Прозоровский и Н. И. Барятинский скоро увязли в местнических конфликтах [42, 274–277] и неохотно помогали друг другу. В октябре 10-тысячное[72] войско Владислава (фактически операцию возглавлял многоопытный гетман Ходкевич, у которого были постоянные конфликты с окружавшей королевича лихой, но неопытной компанией его любимцев) подошло к Дорогобужу, чей воевода И. Адодуров ему присягнул как царю.