День отдыха на фронте

— Се-емь! — Ким в назидательном жесте поднял указательный палец, погрозил кому-то невидимому. — Что такое чалма длиною в семь метров? Это и дастархан, расстеленный в дороге под сенью дерева, и молельный коврик — чалму можно снять с головы, разложить в укромном месте и совершить намаз, чалмой можно перетянуть рану, в нее можно закатать убитого как в саван и опустить в могилу, можно подстелить под себя, а в холодную пору накрыться ею, — и все чалма, чалма, чалма… Очень нужный предмет одежды на востоке, — Селихов перебрал пальцами чалму, призывно поцокал языком. — Хар-рошая штука! Любой музей украсит. Я дарю ее тебе, Игорь, с одним условием — чтобы в Москве ты не воспользовался ею, пусть она украшает твой дом и напоминает о горячем Афганистане… Впрочем, в Москве ты можешь воспользоваться ею в одном случае — в день независимости Индии, когда пойдешь в гости в посольство по случаю праздника…

Собравшиеся дружно похлопали Киму, запили тост теплой водкой. Хоть и не было в ней минусового градуса, а все равно шла она без задержки — катилась соколом.

По части головных уборов это застолье заметно отличалось от других, просто выбивалось из череды всех остальных. Абубакар Мамедыч вдруг выскочил из-за стола и, подбежав к одежному шкафу, отодвинул с верхней стенки две гранаты-лимонки, которыми было придавлено что-то большое, непонятное, сшитое из плотной ткани.

Горохов еще перед тем, как сесть за стол, обратил внимание на лимонки и спросил у Муслимова:

— Зачем гранаты на одежном шкафу держишь?

— Чтобы ветер не сдул со шкафа подарочное изделие. Оно нам еще пригодится.

— И что там?

— Увидишь.

Изделие оказалось достойным внимания, это была кавказская кепка выдающихся размеров, больше круглого таза, в каких купают детей; впрочем, сравнение с тазом было не совсем удачным, кепку лучше было сравнить с колесом большого грузовика, который возит где-нибудь в порту многотонные контейнеры, похожие на железнодорожные вагоны…

Размер у горской кепки был не менее девяносто пятого, может быть, даже и более.

— Держи, — сказал Абубакар Мамедыч, протягивая кепку имениннику, — от благодарных народов Дагестана и от меня лично. Еще — от Расула Гамзатовича Гамзатова.

Расул Гамзатов был дальним родственником Муслимова, о-очень дальним, но на Кавказе семейные, фамильные и прочие узы были настолько переплетены, сложны, прочны и запутаны, что иногда младший деверь старшей сестры может оказаться иному горцу ближе родного сына, вот ведь как, поэтому неведомо было, в каких близких родственных связях Расул находится с Мамедычем… Мамедыч этими связями гордился.

Горохов с Расулом был знаком, бывал у него в гостях в Махачкале, в ауле Цада, где тот родился, и водку, случалось, вместе пил, и ракушки на берегу Каспийского моря собирал, и в горы в одной компании ездил…

— Держи подарок, — Мамедыч двумя руками накинул кепку на голову Грохова, потом, поразмышляв малость, сам забрался под ее прикрытие: кепка могла налезть и на три головы сразу, и даже на четыре.

— Хорошая палатка на случай, если в горах застанет непогода, — похвалил кепку Селихов. — Нужный инвентарь в хозяйстве настоящего мужчины…

Застольные разговоры двинулись дальше. Очень скоро выяснилось, что запасы напитков подходят к концу — еще немного, и у всех бутылок без исключения донышки окажутся сухими… Но кое-что из пития еще оставалось, можно было продержаться минут сорок.

Поскольку в бассейне, источающем голубое мерцание, призывно плескалась вода, манила к себе, а жара вечерняя была сродни дневной, не отпускала, то гости вместе с именинником вознамерились забраться в бассейн. Абдула правильно поступил, поставив у кромки воды столик со стаканами… Когда в бассейн прыгнул первый любитель водных процедур Логинов, он поспешно украсил столик двумя бутылками ташкентской водки. К сожалению, как и вся остальная водка, она была теплой; но и теплая водка, за неимением другой, продолжала идти очень неплохо.

Демин — командир группы, располагавшейся на вилле, решил проинструктировать Абдулу на случай, когда возникнет непредвиденная ситуация и нужно будет действовать стремительно и с напором, — как, собственно, на всякой войне:

— Абдула, что ты будешь делать, если я с гостями буду находиться в бассейне, а на дувал неожиданно вскочит чужой человек?

Абдула вытянулся по-гвардейски и четким звонким голосом отрапортовал:

— Я крикну: "Стой, кто идет?", товарищ полковник!

Демину буквально неделю назад было присвоено звание подполковника, но по традиции, сложившейся в армии с давних пор, подчиненные, обращаясь к подполковнику, обязательно повышали его в звании и называли его полковником.

Абдула не отступил от традиции ни на миллиметр, а Демин на то, что подчиненный повысил его в звании, даже внимания не обратил.

— Неправильно, Абдула, — сказал подполковник, — ты вначале дай по нему автоматную очередь, а потом спроси, кто идет?