День пирайи (Павел II, Том 2)

Тем временем на аэродроме все еще стоял везлеевский почетный караул и оставались еще кое-какие приближенные Шелковникова, кому волей-неволей пришлось вызывать ремонтные бригады: дириозавр стоял на пяти опорах, шестая явно нуждалась в ремонте, а пять неповрежденных как-то подозрительно были утоплены в бетон под тяжестью исполина. Никто не воспринимал его как живое существо, и было это дириозавру очень обидно. Несколько раз подъезжали и уезжали прочь пожарные машины, ничего тут не горело, а трапов высотой в двести метров еще не имелось, короче, без собственного желания дириозавра добраться до его брюха и прижатой к нему шестой ноги не было возможности. И вот после третьей пожарной неудачи зажужжало что-то в воздухе, и приземлилось прямо под брюхо ящеру. Сокольник Ильич Хиврин сумел-таки посадить строптивую пилу. И незамедлительно сгрузил порядком надоевшего ему бесконечными обмороками пассажира. К месту его посадки быстро подрулил открытый «газик». Когда Миша Синельский, все еще в проклятой канге-колодке на ногах, открыл глаза, он увидел над собой на фоне синего весеннего неба и серебристо-стального брюха дириозавра — склонившееся бледное, сосредоточенное, такое чрезвычайно знакомое лицо.

— Капитан Синельский… прибыл в ваше распоряжение, — прохрипел простуженный Миша, пытаясь встать. Аракелян, впрочем, узнал своего незадачливого подчиненного, которого уже много месяцев подозревал в дезертирстве и других гнусных делах.

— Сам прибыл? — спросил полковник, недоверчиво глядя на колодку.

— Служу Советскому Союзу! — невпопад выпалил Миша и попробовал встать. Ноги его не удержали, он повалился на полковника. Тот брезгливо отодвинулся, и Миша рухнул прямо на руки гориллам из подоспевшего караула.

— Это мы посмотрим — кому ты служишь, — процедил Аракелян сквозь зубы и бросил охране: — унести!

Дириозавр тем временем окончательно обиделся на полное отсутствие врачебной помощи, да и просто на невнимание к себе. С трудом распрямив пришибленную ногу, он медленно поднялся на задние конечности и нацелился в зенит. Он их пожалел, он не хотел показывать им вертикальную посадку. Ну, так они увидят вертикальный взлет!

Ударил ветер, и сверкающая на солнце стальная сигара оторвалась от земли. Зачарованные радары успели отметить лишь то, как медленно всплыл и стал удаляться от Москвы в юго-западном направлении секретный дириозавр. И никто не уследил, как вслед за ним оторвалась от поверхности аэродрома маленькая вибрирующая козявка. Никакого приказа их преследовать никто не имел, обстреливать — тем более. Счастливый, разгрузившийся от пассажиров Рампаль имел теперь право немного полетать на воле. Его верная рыбка-лоцман, тоже избавившаяся от лишнего груза, конечно, расстаться со своей бронированной любовью не могла и последовала тем же курсом. Выйти из образа дириозавра Рампалю было далеко не просто, да и приказа пока не было, напротив, имелось предсказание, что в этом облике он пробудет довольно долго.

Бетон аэродромного покрытия в пяти местах приземления лап дириозавра был проплавлен на шесть-семь метров, ямы уже стали заполняться водой, да и вообще большая часть взлетного поля взбугрилась, растрескалась, пришла в полную негодность. Нет, не приспособлены еще советские аэродромы к приему столь высоких, столь увесистых гостей!..