День поэзии. Ленинград. 1967

То, что мы зовем душой,
Что, как облако, воздушно
И блестит во тьме ночной
Своенравно, непослушно
Или вдруг, как самолет,
Тоньше колющей булавки,
Корректирует с высот
Нашу жизнь, внося поправки;

То, что с птицей наравне

В синем воздухе мелькает;
Не сгорает на огне,
Под дождем не размокает,
Без чего нельзя вздохнуть,
Ни глупца простить в обиде,
То, что мы должны вернуть,
Умирая, в лучшем виде,—

Это, верно, то и есть,

Для чего не жаль стараться,
Что и делает нам честь,
Если честно разобраться.
В самом деле хороша,
Бесконечно старомодна,
Тучка, ласточка, душа!
Я привязан, ты — свободна.

* * *

Среди знакомых ни одна
Не бросит в пламя денег пачку,
Не пошатнется, впав в горячку,
В дверях, бледнее полотна.
В концертный холод или сквер,
Разогреваясь понемногу,
Не пронесет, и слава богу,
Шестизарядный револьвер.

Я так и думал бы, что бред

Все эти тени роковые,
Когда б не туфельки шальные,
Не этот, издали, привет.
Разят дешевые духи,
Не хочет сдержанности мудрой,
Со щек стирает слезы с пудрой
И любит жуткие стихи.

* * *

Еще чего, гитара!
Засученный рукав.
Любезная отрава.
Засунь ее за шкаф.

Пускай на ней играет

Григорьев по ночам,
Как это подобает
Разгульным москвичам.

А мы стиху сухому

Привержены с тобой.
И с честью по-другому
Справляемся с бедой.

Дымок от папиросы

Да ветреный канал,
Чтоб злые наши слезы
Никто не увидал.

СТОГ

Б. Я. Бухштабу

На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал

...А. Фет

Я к стогу сена подошел.
Он с виду ласковым казался.
Я боком встал, плечом повел,
Так он кололся и кусался.

Он горько пахнул и дышал,

Весь колыхался и дымился.
Не знаю, как на нем лежал
Тяжелый Фет? Не шевелился?

Ползли какие-то жучки

По рукавам и отворотам,
И запотевшие очки
Покрылись шелковым налетом.

Я гладил пыль, ласкал труху,

Я порывался в жизнь иную,
Но бога не было вверху,
Чтоб оправдать тоску земную.

И голый ужас, без одежд,

Сдавив, лишал меня движений.
Я падал в пропасть без надежд,
Без звезд и тайных утешений.

Ополоумев, облака

Летели, серые от страха.
Чесалась потная рука,
Блестела мокрая рубаха.

И в целом стоге под рукой,

Хоть всей спиной к нему прижаться,
Соломки не было такой,
Чтоб, ухватившись, задержаться.

ЛАРИСА НИКОЛЬСКАЯ

* * *